Единоборства

Источник:
«Спортивная энциклопедия систем жизнеобеспечения».
Редактор: Жуков А.Д. Изд.: Юнеско, 2011 год.

Единоборства и их спортивная традиция

А. А. Передельский Российский государственный университет физической культуры, спорта, молодежи и туризма, Россия

Представлен комплексный историко-теоретический обзор философии, психологии, педагогики, истории и социологии единоборств. Проведен конкретно-исторический анализ антропосоциогенеза, социокультурной эволюции, научно-футурологического прогноза существования спортивных единоборств. Представленные материалы могут использоваться на практике в учебно-тренировочном и соревновательном процессе как спортивных единоборств, так и боевых искусств.

Важность проблемы исследования феномена единоборств вообще и их спортивной традиции, в частности, определяется той важной ролью, которую единоборства как имеющие многомиллионную социальную базу институциональные системы и направления организации массовой жизнедеятельности людей играли, играют и, несомненно, будут играть в истории человечества и в жизни общества.

Во-первых, единоборства являются по сути производной от самых древних родовых типов человеческой деятельности, например, производной от деятельности воинской или военной. Но в то же время единоборства выступают квинтэссенцией, средоточием того творческого, развивающего личность, созидающего начала, которое диалектически противостоит разрушительному, деструктивному в этой деятельности. Происходит это не случайно. На протяжении более чем тысячелетней истории единоборства не остались простым придатком данных типов деятельности, а породили собственный социальный институт, который стал существовать, руководствуясь собственными целями и задачами, логикой своего развития. В основе этой логики - стремление обеспечить собственное воспроизводство, воспроизводство единоборческих отношений и деятельности, воспроизводство типичной личности единоборца, воспитанного и обученного таким образом, чтобы гарантировать такое воспроизводство и в дальнейшем. Единоборства формируют мощный стимул для становления идеала целостной и жизнеспособной личности. Этот идеал объединяет в себе представления о таких фундаментальных функциях, как стремление к самосовершенствованию, самоконтролю, самозащите от агрессивных, разрушающих воздействий.

Во-вторых, единоборства не только пронесли через всю свою историю незыблемое и инвариантное представление об идеале человеческого совершенства как о единстве совершенства биосоматического, психофизического и духовного, но и предложили конкретные методологические и методические формы, методы и средства решения поставленной задачи. Для единоборцев были также разработаны конкретные модели социализации, социальной адаптации, через которые или посредством которых прямо или косвенно, профессионально, на прикладном или на любительском уровне и решалась проблема воспроизводства системы единоборств как института. Таким образом, единоборства породили свою философию многопрофильной социально-культурной ориентации, свою общественно приемлемую, даже востребованную педагогику, способную с высокой степенью эффективности формировать особенный, конкретно-исторический тип личности, в котором диалектически переплетены общее и единичное.

В-третьих, единоборства, объединив сотни миллионов людей, превратились в весьма влиятельный социально-политический фактор. Мировая история учит, что игнорирование или недооценку этого фактора следует рассматривать как проявление явной политической близорукости. Последствия непродуманного легкомысленно-пренебрежительного или, наоборот, агрессивно-диктаторского отношения к единоборствам со стороны государственного управленческого аппарата могут быть крайне негативными для общества в целом, например, из-за потенциальной способности единоборств эффективно содействовать росту криминогенных слоев и среды, усиливать и организовывать антиправительственные оппозиционные движения.

Наконец, важность проблемы данного исследования проистекает не только из чисто спортивных перспектив и прогнозов, но и из социальных перспектив развития единоборств:

• в смысле последующих ценностных и социальных ориентаций;

• в плане реализации экономического, политического потенциала;

• в контексте их использования в борьбе с такими общественными явлениями, как алкоголизм и наркомания;

• в плоскости развертывания общекультурного потенциала и гуманистических возможностей.

История единоборств прописана довольно скудно и очень фрагментарно. Она скорее напоминает мифологию с элементами летописи и хронографии, чем раздел исторической науки. В силу ряда причин более полно и подробно представлены сведения о единоборствах Китая, Японии, Кореи и о судьбе единоборств за последние два века. К сожалению, на сегодняшний день очень слабо изучена интернациональная история единоборств, не показаны логика единоборческого исторического процесса, его этнографические, этно-исторические корни, связь с общими закономерностями мировой истории. Вместе с тем исторические и этнографические материалы, разработанные исследователями Х1Х-ХХ вв. и способные прояснить интересующую нас проблематику, уже давно изложены и ждут своей интерпретации применительно к истории единоборств.

То же самое можно сказать и о политологии. Несмотря на наличие детально разработанной в классических трудах Аристотеля, Никколо Макиавелли, Томаса Гоббса, в работах исследователей Х1Х-ХХ вв. общей теории и философии политического процесса, серьезные попытки применения философско-политологической методологии для оценки зависимости международной и национальной практики существования и развития единоборств от закономерностей социально-политического и производственно-экономического характера еще не предпринимались.

Культурологические исследования единоборств, их культурных традиций, менталитета, философии в основном касаются Востока, и особенно Японии и Китая, сумевших донести свой традиционализм до наших дней. Отсюда пристальный интерес ученых к проблемам и генезису китайской цивилизации, подкрепленный фундаментальными трактатами «Дао-дэ цзин» и «Чжуан-цзы», сочинениями Конфуция, Сунь-цзы, Чжан Чжень-цзы, У-цзы и других восточных мудрецов и учителей, позволяет сделать вывод об уникальности китайской цивилизации, явившейся материнской для дальневосточного региона в целом. Именно в этих трактатах и учениях современные авторы совершенно обоснованно ищут связь между восточной философией, психокультурой и единоборствами. Эта связь намечена, доказана, изучена. Но, к сожалению, в этом конгломерате еще не выделена та инвариантная основа, то интегративное, системообразующее ядро, которое позволило бы не только сопоставлять, сравнивать западную и восточную цивилизации, но и выделять их общечеловеческую ценность, научно-практически использовать знание о закономерностях развития единоборств в одном регионе для анализа и реконструирования их существования в другом регионе.

Практика единоборств в буквальном смысле порождается философией жизни и, одновременно, порождает свою философию, философию единоборческого практического опыта, базирующуюся на спортивной и прикладной психологии и педагогике. Это обстоятельство пропагандировали и доказывали такие признанные авторитеты в мире единоборств, как Брюс Ли и Роланд Хаберзетцер.

Таким образом, можно заключить, что необходимые условия для комплексного, системного анализа единоборств уже созданы, а следовательно, созданы предпосылки для научного теоретико-практического представления о них как о специфическом социально-историческом институте, который со временем сформировал и свою социальнопедагогическую систему, пока не нашедшую теоретического обоснования при ее реализации в современных социально-экономических условиях.

Общая концепция единоборств

Понятие и систематизация единоборств

Единоборства - это получивший широкое распространение в конце XX в. термин, обозначающий самые различные виды спорта, а также направления и стили так называемых боевых искусств.

Предположительно, понятие «единоборство» или «единоборства» суть трансформировавшееся словосочетание «восточные единоборства», обозначающее первоначально комплекс индийских (йога), китайских (у-шу), японских (каратэ-до, джиу-джицу), вьетнамских (вьет-во-Дао), корейских (тангсундо,хапки-до, тхэквондо), тайских (муай тай) и других восточных систем приемов защиты и нападения, имеющих претензию называться также воинскими или боевыми искусствами, чтобы подчеркнуть боевую реальность своей техники или ее военно-прикладной характер.

Нетрудно заметить, что номинальное определение лишь указывает на предмет исследования, но никак не раскрывает существенные признаки изучаемого предмета. Для этого нам необходимо перейти к реальным определениям понятия «единоборства».

Реальное неявное определение позволяет наметить подход к содержательному анализу понятия «единоборства» через обращение к некоторому контексту, а именно к переводу слов, традиционно связываемых с восточными единоборствами и гимнастиками: «у-шу», «гунфу», «цигун», «до».

Слово «у-шу» в переводе с китайского означает «воинское искусство» или «воинская техника». «Гунфу» (термин, неверно транскрибированный на европейских языках как «конг-фу») - это мастерски выполненная, безукоризненная работа в стадии завершения, причем в любой области. Гунфу означает также «мастер», «мастерство», «подвижничество», «работа над собой». Если связывать слово «гунфу» с единоборством, то следует предварять его ссылкой на ту или иную школу, например, Вин Чун гунфу, Хун Гар гунфу. Многие виды восточных гимнастик, также не связанных непосредственно с военной деятельностью, называются «гун» - работа, действие, подвиг. В частности, «цигун» дословно означает «работа с жизненной энергией». Наконец, последний слог «до», употребляющийся в названиях восточных единоборств каратэ-до, дзюдо, тхэквондо, хапки-до и т. д., переводится как Путь, процесс самосовершенствования, подвижничество, длительная и трудная работа, выбранный образ жизни, стезя.

Из вышесказанного следует, что в восточных единоборствах акцент делается в основном на длительной и трудной работе единоборца над собой с целью овладения, совершенствования, достижения мастерства в области, прямо или косвенно связанной с военным делом.

Для западной культуры термин «единоборства» был несвойственен, употреблялись выражения типа «поединок», «дуэль», «парный бой» и т. д., то есть подчеркивалось, что в идеале между собой сражаются, бьются два противника, находящиеся в приблизительно равных условиях. Работа над собой рассматривалась в качестве воинского упражнения, которое, впрочем, обычно практиковалось не единолично, а в паре или в группе.

Таким образом, мы подходим к реальному, явному, комплексному определению единоборства, как протекающего на биосома-тическом, психическом, духовном уровнях единоличного или парного вооруженного или безоружного поединка с одним реальным или воображаемым противником с целью нанесения сопернику реального или условного ущерба вплоть до его реального или условного уничтожения, а также как тактико-технической системы или систем подготовки и ведения подобного поединка.

Систематизация единоборств включает три взаимодополняемые процедуры: типологизацию, классификацию и формализацию (табл. 1).

Типология единоборств рассматривает в качестве основных единоборческих традиций устойчивые, передаваемые из поколения в поколение, культивируемые определенными социальными слоями и классами, общеисторические модели единоборческой практики. Выделяются четыре исторических типа единоборческих традиций:

• религиозно-магический;

• боевой или военно-религиозный;

• народный (празднично-самооборонческий);

• физкультурно-спортивный.

Классификация единоборств обычно подразумевает выделение направлений и видов единоборческой практики. В истории единоборств и боевых искусств сформировались, развивались параллельно, порождая порой различные синтетические, объединенные варианты, два направления: внутреннее и внешнее.

Внутреннее направление культивировалось в основном усилиями даосов и акцентировало внимание на работе с внутренней энергией. Основываясь на прекрасном знании человеческой анатомии и психофизиологии, внешне не очень сильные и эффектные действия приводили к серьезным внутренним повреждениям и поражению жизненно важных органов противника. Именно даосам приписывают создание единоборческих технических систем, благодаря которым можно было не только эффективно лечить, но и не менее результативно убивать.

Внешнее направление имеет гораздо более широкую географию. Оно характерно для многих восточных и западных народов. Внешние стили используют в основном мускульную силу, базируются на физических законах, на работе с веществом.

Таким образом, внешнее и внутреннее направления отличаются друг от друга прежде всего используемым материальным субстратом: вещество и физическая сила или энергия, энергетическое воздействие.

Виды единоборств - это конкретные тактико-технические системы, комплексы приемов защиты и поражения, отличающиеся своей концепцией, правилами ведения поединка, тактико-техническими характеристиками. Аналоговыми видами являются и спортивные единоборства.

Иногда в зависимости от степени контактного поражающего воздействия выделяют различные стили одного и того же вида единоборства, как, например, в каратэ или кикбоксинге.

Формализация единоборческой культуры, отвлекаясь как от ее исторически обусловленной модельной специфики, так и от конкретного содержания единоборческих стилей, видов, направлений, дает представление о наиболее общих генеральных делителях (частях) единоборческой практики.

Как это часто бывает при заимствованиях чужеродной, хотя и внешне похожей культуры, поспешное заявление типа: «Постойте, да ведь и у нас все это есть! Их единоборство -это же наш национальный поединок «один на один!», - ни к чему особо хорошему не привело, поскольку оказался «в тени», а позднее почти совсем забылся важнейший аспект любого восточного единоборства, в соответствии с которым единоборство на Востоке означает не противоборство, не борьбу с одним противником, а именно едино-борство, то есть процесс единоличного отрабатывания и даже применения техники в ОДИНОЧЕСТВЕ, без какого-либо противника.

Как же практиковать единоборство с самим собой? С какой целью? Ответить правильно можно только основываясь на многовековой философско-религиозной традиции Востока.

Справедливости ради следует отметить, что традиция единоборства как работы над собой распространяется не только на Восток, но и на Запад (бой с тенью, работа с мешком, с манекеном). Но в данный момент нас интересует не конкретика, а чистая форма. Таких чистых форм единоборства в контексте сказанного можно выделить две: реальную и виртуальную. Основанием деления здесь служит признак реального или виртуального (воображаемого) существования, присутствия соперника. Формализация единоборческой культуры не ограничивается лишь выделением двух генеральных форм, но подразумевает также пять организационных форм - моделей социально-исторической практики единоборств.

Таблица 1. Систематизация единоборств

Типологизация и формализация единоборств	Генеральные формы (модели) единоборств	Бой с тенью или виртуальные единоборства
		Парный поединок или реальное единоборство
	Исторические типы (традиции) единоборств	Религиозно-магический
		Военно-религиозный, воинский или боевой
		Народный или территориальный
		Физкультурно-спортивный
	Организационные формы единоборств	Смертельный поединок
		Поединок «до первой крови»
		Упражнения и испытания
		Ярмарочные, балаганные, цирковые поединки
		Единоборческие танцы
Классификация единоборств	Направления единоборств	Внешнее (основано на работе с веществом)
		Внутреннее (специализируется на работе с энергией)
	Виды единоборств	Основанием деления выступает национальная принадлежность
		Основание деления - отношение к оружию
		Делятся по техническому приоритету (ударные, броско-вые)
	Стили единоборств	Подвиды единоборств, отличающиеся задачами, правилами и технологическими характеристиками
	Школы единоборств	Авторские тактико-технические системы, различия между которыми не выходят за рамки определенного стиля

Типологизация единоборств

Основные типы (традиции) единоборств

Одной из весьма существенных и распространенных ошибок является рассмотрение единоборств как некоего надобщественного культурного образования. Единоборства на Востоке и на Западе создавались и разрабатывались разными кастами, социальными группами, классами, вобрали в себя их специфику и отразили их интересы и условия жизнедеятельности. Мы остановимся на четырех .основных социально-классовых исторических традициях единоборств, имея в виду уже не только их национальный, но глобальный, интернациональный характер.

Одной из наиболее фундаментальных социальных традиций, ставших источниками и составными частями социально-исторического института единоборств, явилась традиция военная или воинская, включающая боевые приемы, комплексы, системы, практику их использования воинскими сословиями и генерациями в своей основной профессиональной и прикладной областях деятельности. Именно здесь, прежде всего, нашел место процесс становления традиций парного боя или поединка с применением оружия или без него. Кстати, обычно под «боем» понимают вооруженное организованное столкновение войсковых отрядов, подразделений. Понятие же «бой без оружия» фиксирует военно-прикладной аспект боевых действий.

Второй значимой традицией единоборства (причем в обоих смыслах) выступает религиозная традиция, то есть социальноисторическая практика использования военной символики, оружия, боевых приемов и других элементов военного назначения при отправлении индивидуально-групповых религиозных обрядов и действий, а также в коллективных мистико-магических церемониях (мистериях), включающих военные пляски, обряды заклинания оружия, воинского посвящения, молитвы и т. д.

Третья, народная традиция единоборства связана с использованием в основном простолюдинами, «низким» или «подлым» сословием приемов борьбы, кулачного и универсального рукопашного боя в массовых народных праздничных гуляниях, потехах, забавах, типа новгородской рукопашной забавы «стенка на стенку». Ряд авторов высказывают мнение, что такого рода «стеношные бои» служили в качестве прикладной воинской подготовки ратников-ополченцев (купцов, ремесленников, крестьян). Эта точка зрения вызывает сомнение, поскольку в истории народные ополчения всегда были самой слабой войсковой единицей. Ставка делалась на профессионалов и наемников.

Другое направление народной традиции связано с тем, что в условиях существования жесткой кастово-сословной системы и монопольного права ношения оружия у господствующих классов и привилегированных воинских групп - генераций, угнетенные и бесправные народные слои создавали различные комплексы приемов самозащиты, самообороны без оружия или с импровизированным оружием, в которое превращали обычные орудия труда (нож, палку, посох, цеп, серп, плотницкий топор, косу и т. д.). Добавим, что некоторые авторы, справедливо отмечая любовь народа к танцам, пляскам, с определенной натяжкой пытаются отнести символические и ритуальные воинские танцы и музыку к народной традиции единоборств. Это не совсем верно, так как в большинстве своем эти пляски восходят к ранним религиозным обычаям и ритуалам (на чем мы подробно остановимся ниже), а не к брачным поединкам первобытных мужчин.

Четвертая основная социально-историческая традиция единоборств восходит к довольно древней и, казалось бы, при этом надклассовой области культурного наследия. Речь идет о собственной традиции физической культуры в единоборствах. Единоборческая физическая культура, по всей видимости, представляет собой развитие естественных психофизиологических потребностей человека в разминке, сохранении хорошей физической формы, испытании своей силы, ловкости, отваги, умения. Одним словом, по мнению сторонников биологической теории происхождения физических упражнений, эта традиция, очевидно, также должна быть направлена на развитие соответствующих кондиций тела и духа. Вырастая из судебных и состязательных поединков, воинских игр и турниров, дуэлей до «первой крови», эта традиция создавала условия для наиболее всестороннего, комплексного развития человека, поэтому именно на ее базе стали создаваться системы и методики массового обучения и воспитания.

Процессы сближения, унификации единоборческих традиций

Хотя перечисленные основные традиции единоборств развивались не изолированно друг от друга, тем не менее можно указать на процессы и причины, направленные на еще большее их сближение, обеспечивающее существенное расширение их общей социальной базы (табл. 2).

Для религиозной традиции - это процесс секуляризации (от лат. secularis - мирской, светский), то есть вызванный различными социально-историческими предпосылками процесс все большего освобождения мистико-магического военного обрядового комплекса от влияния религии, его постепенной трансформации в светские, мирские ритуализированные системы, по-прежнему насыщенные мистицизмом и элементами магического культа, обращением к сверхъестественному. Мы будем в дальнейшем прослеживать данную закономерность, исследуя возникновение и эволюцию так называемых звериных стилей единоборств, а также единоборческих систем «внутреннего» направления.

Секуляризация религиозных единоборств в основном была связана с развитием мировых религий, пришедших на смену родовым верованиям, племенным и национальным религиозным системам, а также с уничтожением и порабощением народов, исповедовавших эти религии.

В части воинских или боевых единоборств, их широкая последующая «гражданская» социальная адаптация и распространение основывались на процессе депрофессионализации, связанном с уходом с исторической арены старых, отживших рабовладельческих или феодальных воинских каст и сословий; с развитием научно-технического прогресса, проявившегося в военном деле, в частности, при создании огнестрельного оружия.

Видоизменение народной единоборческой традиции, ее проникновение, диффузия в другие социальные слои (в том числе и в новые воинские сословия) объясняются, наоборот, процессом постепенной профессионализации народных единоборств, активно внедрявшихся на цирковой арене, занимавших военно-прикладную нишу изгнанных из употребления боевых систем старых воинских сословий. Примером здесь может послужить история развития национальных и международных видов борьбы в России и европейских странах.

Собственная традиция физической культуры единоборств со временем превратилась в основу спортивных единоборств, аккумулируя вокруг себя многие элементы других единоборческих традиций. Произошло это потому, что институт физической культуры и спорта набирал силу вместе с процессом растущей глобализации на фоне утрачивающих свое былое историческое значение социально-классовых национальных институтов.

Воинская (боевая) и спортивная единоборческие модели

Если считать промышленные и социальные революции раннекапиталистического общества неким «водоразделом», то по отношению к этой демаркационной линии можно условно выделять две главные, системообразующие, равнодействующие векторные традиции: докапиталистическую, воинскую или боевую, с одной стороны, и спортивную, вырастающую из собственной традиции развития физической культуры, - с другой. Соответственно, можно говорить о двух главных комплексных моделях единоборств: воинской и спортивной. Эти модели роднит то, что в основе каждой из них лежит соперничество как противоборство с применением физической силы, то есть силовое противоборство. В обеих моделях это силовое противоборство происходит в форме парного поединка «один на один» с оружием или без него. В обеих моделях подготовка к поединку требует регулярного и серьезного тренинга, тренировочной деятельности по поддержанию и развитию необходимых общих и специальных физических и психических кондиций. Обе модели подразумевают, что единоборство происходит по определенным, заранее оговоренным или типовым правилам. Даже наличие судей не является принципиальным отличием спортивной модели, поскольку боевые единоборства, как правило, также не исключают присутствия секундантов, свидетелей, поручителей, устроителей, старейшин,войскового старшины, отдельных людей или групп, выполняющих роль судей, оценивающих поведение противников с точки зрения канонов и утверждающих результаты поединка. Казалось бы, спорт можно назвать предельной формой бескровных воинских единоборств, а боевые поединки, наоборот, кровавым или смертельным спортом. Но есть одно обстоятельство, делающее указанные модели единоборств если и не принципиально, то уж наверняка существенно отличными друг от друга. Речь идет об условности игровой реальности спортивного соревнования.

Таблица 2. Процессы, направленные на сближение основных типов единоборческих традиций и обеспечивающие им существенное расширение социальной базы

Тип единоборческой традиции	Характерный для данного типа процесс унификации
Религиозно-магическая традиция	Процесс секуляризации (освобождения мистико-магических военно-обрядовых комплексов от влияния религии и их превращения в мирские, светские ритуализированные системы)
Воинская или боевая традиция	Процесс депрофессионализации (обусловленный техническим прогрессом в военном деле и связанный с уходом с исторической арены старых воинских каст и сословий)
Народная традиция	Процесс профессионализации (основанный на активном внедрении народных единоборств на цирковой арене и на использовании ими прикладной ниши, освободившейся от отживших военных сословий и их боевых систем)
Физкультурно-спортивная традиция	Процесс глобализации и культурной интеграции (породивший мощный общесоциальный и интернациональный институт современного спорта)

Искусственность, условность игровой ситуации спортивного соревнования накладывает свой отпечаток и на все остальное, например, на результат поединка, делая его столь же условным. В боевом единоборстве в той или иной степени стоит вопрос о жизни и смерти противников, по крайней мере, о «первой крови» или о физическом поражении, символизирующем гибель. В единоборстве спортивном победа означает не гибель (как факт или символ) одного из противников, а лишь условное уничтожение, поражение, хотя бы и сопровождающееся порой ощутимо реальным психофизическим ущербом сопернику. Спортивная победа означает преимущество, превосходство победителя над побежденным, порой очень кратковременное. В этом отличии заключен такой гуманистический заряд, который по-новому, совершенно иначе расставляет многие акценты в системе обучения и воспитания единоборца.

Перед нами отличная иллюстрация философского диалектического закона перехода количественных изменений в качественные и наоборот. Действительно, стоит только убрать эту, обеспечивающую гуманизм спортивного соревнования, специфику, как спорт тут же оказывается перед угрозой оборачивания, сползания к таким «первобытным», диким видам единоборств, которые своей жестокостью, свирепостью, цинизмом затмевают самые кровавые воинские игры, перед которыми даже гладиаторские бои выглядят невинными забавами.

Основные операциональные термины

Спорт и спортивное единоборство

В большинстве случаев определения спорта не упоминают указанного глубокого сущностного отличия, на котором так горячо настаивают такие теоретики, как В. И. Столяров, а являются простыми описательными, даже остенсивными (указательными) определениями. Например, для авторов «Большой советской энциклопедии» 1976 г. спорт означает систему организации и проведения соревнований и учебно-тренировочных занятий по различным комплексам физических упражнений.

Кое-кто из современных авторов (например, В. М. Выдрин и Б. В. Евстафьев, в своих работах 1980-х гг.) пытаются уйти от простых описательных определений, нащупать сущностное ядро спорта, акцентируя внимание на спорте как на специфическом виде деятельности, на специально организованном процессе, направленном на выявление предельных возможностей человека. Упоминается выделение спортивных соревнований и спортивно-педагогического процесса (подготовка спортсмена, спортивная тренировка) как двух составных частей спорта, отмечается при этом, что спортивные соревнования направлены на выявление победителя, а спортивно-педагогический процесс - на формирование спортивного мастерства. Но и в этих определениях нет ни слова о педагогике как науке о процессах обучения и воспитания личности, о гуманистической специфике или общечеловеческих ценностях спорта.

Поэтому в исследованиях истории единоборств и боевых искусств нередко отрицается само существование общечеловеческих ценностей, их считают иллюзией, порожденной процессом глобализации.

Возникает закономерный вопрос: «Стоит ли вообще изучать различные «чужие» национальные единоборства, искусства? Не правильней ли будет ограничиться лишь рамками своей «родной» культуры?»

Для ответа на данный вопрос целесообразно философски взглянуть на то общественное явление, которое мы называем спортом.

С точки зрения философии, теория и практика спорта есть предмет онтологии, гносеологии, логики.

В качестве предмета теории бытия спорт изучается как сложное, но типичное, с точки зрения системной социальной организации, образование. Целесообразно выделять вертикальный и горизонтальный срезы исследования. По вертикали спорт как часть общественного бытия выступает, во-первых, социокультурным образованием, то есть продуктом социально-производственной практики, имеющим искусственную природу. Таким образом, говоря о спорте, мы имеем в виду не природную реальность, а реальность культуры или реальность, имеющую искусственный, модельный характер. Во-вторых, будучи объектом, одновременно, и производственно-экономических, и идеологических отношений и деятельности, спорт занимает в иерархии сфер общественной жизни некое промежуточное положение. В частности, представляется, что он находится гораздо ближе к экономике и к политике, чем, скажем, образование, религия, культура.

В-третьих, рассматривая спорт в качестве достаточно автономной части социальной системы или системы, все автономные части которой имеют также системную организацию, необходимо предположить и системный характер самого спорта. По логическому квадрату, если все предметы данного класса имеют некий признак, то и некоторые предметы данного класса необходимо имеют этот признак.

Системное качество является удобным для перехода к горизонтальному анализу спорта как социального или, теперь можно с большим основанием сказать, социокультурного явления. Системное качество спорта подразумевает, что спортивная сфера (или под-сфера) общественной жизни включает в себя специфический комплекс социальной деятельности, отношений, видов и уровней общественного сознания, где спортивное бытие и спортивное сознание тесно переплетены между собой и состоят в отношениях взаимного порождения через практику спортивного производства, иными словами, сообщаются посредством уникальной спортивной практической деятельности.

Отношения на основе практики спорта на определенном этапе своего созревания получают достаточно устойчивый характер и предметную форму, порождая то, что мы обычно называем социальным институтом. Социальный институт, а также собственно спортивная деятельность и отношения составляют спортивную организацию общества, по аналогии с политической, экономической, религиозной организациями общества. Умозаключение по аналогии здесь вполне уместно, учитывая существенное сходство и общность социальной природы спорта и других общественных подсистем.

Итак, в активе онтологического анализа спорта можно заключить, что спорт представляет собой:

• социокультурное образование, имеющее, соответственно, социокультурную природу с ее искусственным, модельным, условным характером;

• сферу (подсферу) общественной жизни, находящуюся ближе к социально-экономической и политико-правовой сферам, чем более абстрактные и идеологизированные сферы типа образования, культуры, религии;

• специфическую социальную систему, включающую характерный для нее комплекс общественных отношений и деятельности, институциональных форм и продуктов сознания, иначе говоря, включающую спортивную организацию общества и оформляющее ее, а также порождаемое ею спортивное сознание.

Рассуждая о спортивном сознании, мы вторгаемся уже в область философской теории сознания, или гносеологии.

Представляется, что гносеология спорта подразумевает рассмотрение спортивного сознания как минимум на двух уровнях: на уровне спортивной деятельности и на уровне институционального оформления спортивных отношений.

На уровне научно-практического анализа спортивной деятельности существует проблема соотнесения сознания как высшей ступени информационного отражения вообще с предшествующей сознанию ступенью отражения, выступающей в виде нейропсихической программы.

Здесь сталкиваются друг с другом естественнонаучный и гуманитарный подходы, предлагающие в силу своей специфики, соответственно, зауженное или расширительное понимание роли сознания. Задачей философского исследования спорта, таким образом, является установление диалектической связи и реальной роли различных ступеней информационного отражения спортивной деятельности.

На институциональном уровне спортивного сознания философия призвана отстаивать процессуальность, диалектичность спорта, выступать против метафизического толкования спорта и его видов, происходящего из-за доминирования спортивной административной бюрократии, гипертрофированно высоко оценивающей свою роль и оказывающей тормозящее давление на практику спортивной деятельности. Тем самым, искажается основной философский принцип: спортивное бытие определяет и порождает спортивное сознание.

Спортивное сознание в обобщенной, идеализированной, систематизированной форме создает научное знание о спорте, комплекс теорий, имеющих общеметодологические, культурологические и философские основания или так называемые предельные основания теоретического знания. В принципе, предметом философского исследования являются все три группы оснований. Но в данном случае хотелось бы остановиться на общеметодологических основаниях и, в частности, на проблемах, связанных с использованием общенаучного языка, то есть логики. Например, проблема дефинирования, определения понятия «спорт» совершенно четко относится к разряду формально-логических проблем. Именно формальной логике предназначено внести системную ясность и упорядоченность в целый ряд культурологических, педагогических, психологических, юридических и иных подходов к определению понятия «спорт».

Обратимся к логической операции определения понятий. Как известно, различают номинальные и реальные определения понятий. Если говорить о спорте, то здесь номинальным могло бы быть определение через введение нового термина, объясняющего значение, происхождение термина данного. Например, термином «спорт» обозначается социокультурное явление, или социальный институт, или специфическая сфера (подсфера) общественной жизни, которая возникает тогда-то, содержит то-то и отличается тем-то.

Реальными (явными и неявными) определениями спорта станут такие, которые раскрывают существенные признаки изучаемого предмета. При этом в качестве неявного или контекстуального определения выступает такое, в котором содержание определяемого понятия «спорт» раскрывается в некотором контексте.

Явное определение спорта, в свою очередь, может быть атрибутивным или генетическим. Атрибутивное определение содержит указание на ряд существенных признаков, присущих именно спорту, например, на условную игровую деятельность, на соревнование в области психофизической культуры, на стремление к достижению высшего, наилучшего результата в виде победы или рекорда и так далее.

Генетическое определение спорта должно указывать на его происхождение, источник, на способ образования этого явления. К примеру, в современном понимании спорт возникает в XIX в. в основном на базе физической культуры как не ориентированное на прибыль, страстное увлечение, способствующее развлечению, получению удовольствия, удовлетворения (аристократическое направление) или наоборот, как продукт буржуазной городской культуры, основанный на духе азарта, бизнеса, коммерческой прибыли.

На основании вышеизложенного целесообразно ввести взаимосвязанные рабочие определения социального института, спорта, спортивных единоборств.

Социальный институт - форма, модель, механизм, результат самоорганизации совместной жизни людей, развившейся в процессе эволюции в глобальную массовую устойчивую общественную организацию, получившую постфактум официальное государственное признание и легитимность (законный характер существования).

Спорт - социальный институт, сфера социальных отношений и деятельности, социально-педагогическая система, в основе которых лежит организация и развертывание условно игровых соревновательных схем (видов, моделей) двигательных и интеллектуальных действий, формирующих личность человека (спортсмена) с повышенным потенциалом различных психофизических качеств и способностей.

Спортивные единоборства - конкретные виды единоборств, получившие официальный статус вида спорта, или, в более широком толковании, технико-тактические системы единоборства, адаптированные к сфере физической культуры и спорта, либо возникшие уже в ее рамках.

Искусство единоборств и его критерии

Понятие «искусство», несмотря на кажущуюся простоту и самоочевидность, оказывается очень сложным, включающим целый ряд сторон, граней, тенденций, каждая из которых требует пристального изучения.

Если сосредоточить внимание на сущностной и функциональной стороне искусства, на его роли в обществе, на его отношении к человеку, к личности, то можно заметить одну интересную закономерность.

Различные, представленные в истории эстетической мысли концепции искусства сближает то, что все они смотрят на искусство через призму человека, его духовности, его всесторонности, позволяющих человеку

адекватно отражать, постигать, творить по законам красоты, облагораживая, совершенствуя при этом и самого себя. Мы, вслед за В. И. Толстых, исходим из понимания искусства как особого вида духовно-практического освоения действительности, которое имеет своей целью формирование и развитие способности человека творчески преобразовывать окружающий мир и самого себя по законам красоты. Вот в чем заключается истинная сущность искусства. Вот в чем должна заключаться главная цель, квинтэссенция единоборств воинской и спортивной моделей, если они претендуют называться искусством.

Если сущностно-функциональное определение позволяет понять «дух» искусства, то для представления о форме, о формальных атрибутах искусства необходимо увидеть его «букву».

Термин «искусство» в применении к единоборствам имеет несколько смыслов. Обычно под искусством понимают высшую степень мастерства; искусное или мастерское владение приемами единоборства. Это мастерство позволяет провести поединок максимально зрелищно и красиво (цирковая, балаганная версия) или максимально эффективно (профессиональный подход), что исключает зрелищность и внешнюю красоту (если только не отождествлять красоту с эффективностью). Но в любом случае истинное искусство мастера-единоборца требует от него умения одинаково легко плести любой тактико-техниче-ский узор поединка.

Предпочтение профессионального подхода к искусству единоборства позволяет воспользоваться еще более узкоспециализированной трактовкой термина «искусство», предполагающей оперирование понятиями «художественный образ», «художественный метод и стиль» и т. д. Например, вполне правомерно говорить о стиле единоборства, о его тактико-технических методах, рассуждать о типовом построении картины поединка или об уникальном авторском исполнении, почерке мастера, то есть о художественном образе в единоборствах. Поэтому далеко не случайно танцы и музыка служили и продолжают служить сопровождением, оформлением, стороной того или иного единоборства как искусства.

Единоборства в своих совершенных формах поднимаются на уровень искусства и могут рассматриваться как часть искусства или как область, на которую искусство распространяет свое влияние.

Очевидно, что сразу же возникает вопрос о критериях искусства единоборств. Критерии единоборства как искусства у основных социально-исторических традиций единоборств имеют и различия, и некоторые общие, сходные черты. Начнем со специфики, с особенностей, с различия (табл. 3).

В религиозной традиционной единоборческой практике искусство единоборца заключается в его умении вводить себя и своего оппонента в религиозно-мистический транс, используя при этом приемы защиты и нападения в качестве средства, поля практической, деятельностной, активной медитации, психотренинга, психоуправления.

Таблица 3. Критерии искусства в различных единоборческих традициях

Наименование типа традиции единоборств	Критерий искусства для данной традиции
Религиозно-магическая традиция	Степень умения вводить себя и своего оппонента в религиозно-мистический транс, то есть уровень религиозно-магического психофизического управления
Воинская или боевая традиция	Степень совершенности боевого функционирования воина-единоборца как показатель эффективной красоты единоборческой деятельности
Народная традиция	Праздничная Степень зрелищности или внешней демонстрационной красоты исполнения технических приемов
	Самооборона Степень эффективности самозащиты, самообороны, предполагающая в предельной точке умение избежать нападения или победить без борьбы
Физкультурно-спортивная традиция	Высшая предельная степень мастерства как показатель глубины и полноты постижения основ системы единоборства
	Уровень личного творчества при построении, создании художественного образа того или иного вида единоборства

В практике боевых или воинских единоборств искусство воина оценивается с точки зрения эффективной красоты, совершенности его боевого функционирования.

Народная традиция основывается, с одной стороны, на критериях зрелищности, внешней демонстрационной красоты исполнения технических приемов, их роли в создании праздничного настроения у участников и зрителей. С другой стороны, народные системы самозащиты, самообороны, так же как и боевые единоборства, «ставят во главу угла» критерий эффективности. Но в данном случае эффективность определяется совершенно иной целью, не столько победой над противником, сколько возможностями защиты от него и, даже более того, «простым» умением не допустить нападения, победить без борьбы.

Критерии собственной традиции физической культуры единоборств как искусства также достаточно самоочевидны. Это степень и полнота достигнутых успехов в психофизической рекреации, в комплексном, всестороннем самосовершенствовании, в развитии самой педагогической, методической системы обучения и воспитания единоборцев.

Общей (для всех традиций единоборств) отличительной чертой единоборства как искусства является не столько стилевая завершенность единоборческой системы, сколько ее практическая адекватность, то есть отражение с помощью своих творческих приемов и методов породившей единоборство исторической практики и соответствие этой практике в такой степени, чтобы обеспечить повышенную жизнеспособность людей, практикующих данную систему единоборства. А общим критерием искусства единоборца выступает высшая, предельная степень мастерства, глубина и полнота постижения основ единоборческой системы, что и обеспечивает гуманистическую направленность единоборческого искусства, акцент на развитие сущностных сил человека в такой их всесторонности и уравновешенности, которая диктуется самой жизнью, окружающей действительностью.

Практическая жизненная действительность (реальность) и художественная действительность (художественная реальность) суть не одно и то же. Понимание этого факта примиряет все классические подходы к определению сущности и функций искусства, поскольку объекты художественной действительности далеко не всегда существуют в обычной реальности или в общественной практической деятельности. Искусство часто имеет дело с вымыслом, фантазией, чисто субъективным видением художника. Например, сюжетом театрального, сценического действия (трагедии, комедии, драмы) могут выступать деяния мифических героев, богов, мифологические события. Точно так же с единоборствами, которых роднит с искусством уже то, что и там, и там огромное значение придается подражанию. В единоборствах присущими им методами и средствами передаются образы мифологических персонажей, тотемистических зооантропоморфных предков, элементы вымышленной и реальной истории. Приемы и целые стили единоборств служат отражением как определенных мировоззренческих религиозно-философских установок, так и воплощением целостного представления о космогонии и космологии, о социальном устройстве, о месте и предназначении человека, о его отношении к Природе и Богу. В основе единоборства (также как и в искусстве) заложен чувственно-рациональный сплав свернутого в тугую спираль личного опыта интуитивного познания с его символичностью, образностью, ассоциативностью и прочими атрибутами. Все это поднимает единоборства (как и искусство) над просто эстетической деятельностью, превращает единоборца в творческую личность, использующую свое тело, свое мастерство в качестве изобразительного средства, чтобы создать художественный образ, как это делает музыкант, используя ноты и музыкальный инструмент, художник с помощью кистей, красок и мольберта, поэт с законами стихосложения, актер с мимикой, жестом, выразительным словом. Для художника-единоборца даже сама традиция единоборства также может выступать в качестве части окружающего мира.

Гуманистическая ориентация единоборств

Явившись отчасти порождением утопических и идеалистических фантазий философов и просветителей, гуманистическая идея, тем не менее, всегда имела и реальную историческую основу.

Одним из полей приложения конкретноисторического принципа гуманизма выступает, например, спорт, учебно-тренировочная и соревновательная деятельность в спорте. Причем,неправильно было бы думать, что гуманизм применительно к спорту - это абстракция, требующая альтернативного философско-просве-тительского подхода и осмысления. Гуманизм в спорте - это, прежде всего реальная стратегия и тактика, методология и методика спорта высших достижений; показатель грамотности и компетентности тренерского состава; условие прогнозируемой стабильности высоких результатов и спортивных показателей.

Приведем несколько примеров интерпретации общеизвестных гуманистических положений применительно к единоборствам в их наиболее полной и совершенной исторической типовой модели - модели спортивных единоборств. Одно из таких положений - творчество и способность к саморазвитию.

Гуманистические тенденции в организации конкретно личностно ориентированного учебно-тренировочного и соревновательного процесса спортсменов-единоборцев, касающиеся развития их творческих способностей, заключаются в двух основных аспектах:

• во-первых, это индивидуальная отработка «коронной техники», то есть техники, максимально полно учитывающей психофизические особенности того или иного спортсмена и общие тенденции эволюции спарринговой техники, иными словами, прогноз на следующие крупные соревнования, включая подробное изучение сильных и слабых черт вероятных противников;

• во-вторых, это отход от узкоспециализированной подготовки спортсмена, например, участвующего только в показательных выступлениях, только в конкретных спарринговых соревнованиях или только в чемпионатах и турнирах по формально-технической подготовке. Речь идет о формировании комплексного мастерства единоборца, о многогранном совершенствовании, являющихся в конечном счете главным условием его самостоятельности и зрелости как специалиста.

Не менее важна гуманистическая установка на реальную полноту, завершенность подготовки единоборцев, на их компетентность.

Гуманистическая направленность в подготовке спортсменов-единоборцев, акцентирующая внимание на их компетентности, требует, чтобы тренер, выставляющий сборную команду на внешние соревнования, очень ответственно подходил к анализу достигнутого технико-спаррингового опыта и мастерства своих спортсменов, скрупулезно продумывал и взвешивал их реальные шансы на победу или поражение. Тяжелейшие травмы и даже летальные исходы, к сожалению, имеющие иногда место на полноконтактных спарринговых соревнованиях, как правило, являются прямым следствием разного уровня мастерства спортсменов, следствием недостаточной компетентности одного из бойцов. Хотя нельзя не признать, что именно такие бои могут быть очень зрелищными с точки зрения обывателя. Но рекламная шумиха, погоня за медалями, необоснованное сокращение периода предсоревновательной подготовки, перенасыщение соревнованиями цикла подготовки единоборцев в итоге приводят к результату, противоположному от желаемого: вместо укрепления психики и накопления «боевого» опыта происходит обратное - психофизическое истощение, накопление усталости и апатии, уход перспективных единоборцев из сборной, снятие спортсменов с соревнований по причине явного преимущества их противников.

В непосредственной связи с изложенной идеей находится и гуманистическая установка на сохранение здоровья и минимизацию травматизма.

Игнорирование тренером реального уровня компетентности и степени подготовки своих питомцев по вышеизложенным причинам приводит к повышенному травматизму спортсменов и, соответственно, к падению результатов. Ни о какой стабильности выступлений, ни о каком прогнозе на «золото» и «серебро» не приходится говорить, когда большой процент членов сборных команд выходит на ринг, додянг, татами с незалеченными травмами. Трудно, почти невозможно сосредоточиться на поединке, когда постоянно пульсирует болевая точка или не дает «работать в полную силу» подсознательное опасение повторного перелома, вывиха. Поэтому гуманистическая установка на сохранение здоровья и мини-мализацию травматизма должна рассматриваться в качестве одного из важнейших условий гарантированного достижения высокого спортивного результата.

Гуманистическое положение о самоценности человеческой личности находит воплощение в требовании обеспечения социализации и трудоустройства спортсменов.

Довольно абстрактные для многих тренеров-единоборцев и потому не используемые в их работе понятия социализации и перспектив трудоустройства их воспитанников находят свое конкретное и реальное воплощение не только в постоянной заботе опытного тренера о бытовых удобствах, социальном комфорте своих спортсменов, что позволяет избавить их от эмоционального напряжения, связанного с нерешенными или непонятными социально-бытовыми проблемами и перспективами, сконцентрировать внимание на тренировочном процессе. Наиболее профессиональная часть социализации состоит (заключается) в обязательном приобщении наиболее выдающихся спортсменов к тренерской и инструкторской деятельности. Тренерская практика дает возможность глубже, а иногда по-новому осмыслить технику и другие элементы спарринговой подготовки, улучшать методику спарринга. Довольно часто польза тренера от контакта со своими спортсменами не просто обоюдная, но даже смещающаяся в сторону совершенствования спортивного мастерства самого тренера. Многим наставникам рекомендуется помнить об этом обстоятельстве и правильно расставлять акценты при планировании и реализации учебно-тренировочного процесса.

Хотелось бы подчеркнуть, что гуманистическая идея применительно к социально-педагогической системе единоборств особенно на современном этапе ее развития, связанном с физкультурно-спортивной единоборческой деятельностью - это не только и не просто перечень ряда гуманистических принципов, требований, императивов. Гуманистическая идея есть, прежде всего, системообразующий фактор, центростремительная сила, интегративное свойство для социально-педагогической системы единоборств в целом.

Столь «сильный» тезис о гуманизме как системообразующем для социально-педагогической системы единоборств факторе означает, что без воплощения идеалов гуманизма в единоборческой деятельности существование многих ее форм и видов было бы весьма затруднительным. Например, это касается народных единоборств или искусств единоборств. Спортивные единоборства вообще представляют собой историческую модель наиболее гуманного поединка, происходящего в искусственно смоделированных равных условиях для приблизительно равных по возрасту, весу, физическим кондициям и подготовке спортсменов, гуманного поединка, открывающего достаточный простор для их свободного творчества, ограниченный лишь правилами и мастерством соперника.

Единоборческие педагогические системы основаны на таких формах обучения и воспитания, как индивидуальное наставничество, вербальное и невербальное личное вза-имообогащающее общение. Они предельно практичны и эффективны по содержанию, то есть передают воспитаннику не абстрактное обезличенное знание, а личный, неоднократно проверенный опыт наставников, максимально исключающий неадекватность получаемых умений и знаний. Эти системы в качестве цели призваны реализовать мечту о целостной, зрелой личности с уравновешенными биосоматическими, психофизическими и духовно-нравственными качествами, личности, ориентированной на постоянное самосовершенствование, самообучение, что в конечном счете оказывается единственной реальной гарантией выживания в экстремальных условиях. Наконец, единоборческая педагогика в качестве конечного результата открывает возможность личностной и социальной реабилитации, формирует самодостаточную творческую личность, расширяет горизонт ее социализации. Конечно, сказанное касается лишь лучших образцов, эталонов педагогики единоборств, но существование на практике подобных эталонов уже само по себе великое достижение и реальное, конкретное воплощение гуманистической идеи.

Управление сферой единоборств

Сосредоточием контрольных механизмов, оказывающих сильнейшее влияние на культуру единоборств, выступает управление. Управление определяет и систематизирует существование современных единоборств и их спортивной традиции на всех уровнях:

• государственно-муниципального производственно-экономического и социально-политического регламентирования;

• спортивной учебно-тренировочной и соревновательной деятельности, подразумевающей в спортивных единоборствах психофизические аспекты самоконтроля, влияния на противника и на ситуацию спарринга в целом;

• психофизического контроля, коррекции и манипулирования в условиях жизненных экстремальных ситуаций.

Не вдаваясь в подробности научной дискуссии по данному вопросу, примем, что управление - это целенаправленное воздействие на объект с целью изменения или поддержания его состояния.

Объектом управления может выступать любое явление или процесс: человек, группа лиц, организация, сектор экономики или социальной политики, деятельность, поведение, состояние и пр. Управление может быть системным и бессистемным, постоянным, временным и даже одноразовым. Существенным является также сам способ управленческой деятельности, вытекающий из реакции, поведения тех, на кого данная деятельность направлена.

В зависимости от степени сопротивления управляемого объекта обычно выделяют два пути управляющего воздействия:

• открытое управление;

• скрытое, замаскированное управление.

Нужно отметить, что открытое и скрытое управление весьма активно применяются и в тех случаях, когда никакого сопротивления не существует, а наличествует доброжелательный настрой на конструктивное сотрудничество. Однако сам подход к делению управления на открытое и скрытое нам представляется интересным, он довольно интересен в том смысле, что открывает возможность определения понятия манипулирования, то есть скрытого управления человеком против его воли, приносящего инициатору односторонние преимущества. При данном прочтении манипуляция или манипулирование не обязательно предполагают четкое разделение ролей злодея и жертвы или окончательную моральную оценку, хотя речь и идет об ограничении или игнорировании воли, свободы манипулируемого. Ведь жертвой может оказаться террорист или маньяк, а эгоистом, совершающим неблаговидный поступок, - полицейский, который помимо воли «жертвы» оказывает на нее манипулирующее воздействие, например, скрыто принуждая сдаться, сложить оружие, отпустить заложников. Поэтому при анализе трех уровней управления в единоборствах и в спортивных единоборствах не ставится задача определения моральных оценок или нравственных нормативов, а излагаемая концепция управления никак не противоречит гуманистическим принципам и положениям, являясь совершенно иной плоскостью рассмотрения феномена единоборств.

Единоборства как развивающийся социальный институт

Логика истории возникновения и становления единоборств

История единоборств, как и положено феномену мирового масштаба, за несколько тысячелетий своего существования, проявившего себя в культуре множества стран и народов, весьма диалектична. Она многообразна и, одновременно, едина, соединяет в себе национальные и интернациональные, особенные и общие тенденции и традиции, постоянная борьба и взаимопереплетение которых создали в разное время и в разных этногеографических ареалах расселения человечества столь причудливые комплексы и комбинации, что иногда возникают сомнения на предмет отнесения их к одному и тому же «телу» этой специфической общественно-исторической практики. И все же обилие накопленного фактического материала ставит задачу систематизации единоборств, порожденных различными классами и социальными группами, даже различными сферами жизни общества, так как их вскармливали религия, политика, социальная сфера, искусство, философия.

Чтобы выделить общую основу, единую систему координат во всем многообразии единоборств, необходимо рассмотреть их эволюцию в контексте целостной истории человечества, используя для этого диалектический метод единства исторического и логического.

Историческая логика становления и развития единоборств побуждает нас условно выделить три основных этапа, фазы их исторического развертывания (по соотнесению с доминирующей на каждом этапе одной из основных единоборческих традиций). Это фаза ранних религиозно-магических протоединоборств, фаза воинских или боевых единоборств, фаза спортивных единоборств (табл. 4).

Религиозно-магические протоединоборства

Прото (от греч. protos, «первый») - префиксоид, первая часть сложных слов, указывающая на первичность, зачаточность определенного явления, в данном случае единоборств, возникающих как элемент, составная часть аморфного, еще практически внутри себя не расчлененного протокультурного конгломерата первобытного родового общества, развивающегося в форме и под эгидой ранних религиозных верований и культов анимизма (представления о всеобщей одушевленности), фетишизма (признания сверхъестественных сил у обычных предметов), магии и тотемизма. Особенно сильное влияние на ранние единоборства оказало сочетание двух последних первобытных мистических комплексов,поэтому на них в дальнейшем мы остановимся подробнее.

Таблица 4. Сравнительный анализ основных этапов (фаз) исторической эволюции единоборств

№ Наименование п/п этапа (фазы)	Период	Сравнительные характеристики
	доминирования	Субъект деятельности	Объект деятельности	Тип деятельности	Цель деятельности	Метод деятельности	Отношение к реальности
1 Религиозно-магические протоединоборства	Эпоха дикости(первобытно-общинный строй, родовое устройство до II и III общественно-исторического разделения труда)	Жрец	Любой человек	Религиозно магическая	Нанесение материального (физического) ущерба вплоть до уничтожения	Магический (посредством влияния на сверхъестественные силы)	Иллюзорно-компенсаторное
2 Воинские или боевые единоборства	Эпоха варварства (рабовладельческий и феодальный строй до середины XVIII века)	Воин	Любой боец	Воинская	Нанесение физического ущерба вплоть до уничтожения	Материальный (посредством материальных предметов целевого назначения)	Непосредственное
3 Спортивные единоборства	Эпоха цивилизации (конец XVIII - начало XXI в.)	Спортсмен-единоборец	Спортсмен данного вида единоборства	Физкультурно-спортив ная	Нанесение условного ущерба (вплоть до условного уничтожения)	Материальный условно-символический (посредством материальных предметов ограниченного действия, символизирующих материальный предмет)	Моделирующее

С определенной долей вероятности можно предположить, что протоединоборства рождаются в процессе первого общественно-исторического разделения труда, то есть при отделении охоты от собирательства и примитивного земледелия, предположительно положившего начало отделения мужского труда от женского. Хозяйственная специализация по половому признаку, постепенно распространяясь на весь образ жизни родовых общин, породила и так называемые обособления молодых мужчин или мужские «дома» - прототипы более поздних тайных мужских союзов и братств. Этнографические работы Льюиса Генри Моргана, Эдуарда Бернетта Тайлора, Джеймса Джорджа Фрэзера и других исследователей жизни и быта первобытных народов доказывают существование свободных от семейных уз холостых мужчин у народов Океании, а известный ученый и путешественник Давид Ливингстон подробно описывает жизнедеятельность мужских «домов» у африканских племен банту и зулусов.

Жизнь первобытного человека была наполнена магическими ритуалами и верой в сверхъестественное. Деля окружающий мир на добрых и злых духов, помощников и врагов рода, видя душу в каждом природном объекте (даже в камне), наделяя волей и разумом природные стихии, первобытный охотник постоянно прибегал к ритуалам и заклинаниям магического характера. Магия, как совокупность обрядов и действий, связанных с верой в возможность повлиять на воображаемые таинственные силы и с их помощью - на окружающую действительность, выступала сложным комплексом индивидуальных, парных, групповых и коллективных действий, сопровождаемых для усиления эффекта воздействия на психику находившихся в магическом трансе людей обрядовым пением, танцами, примитивной музыкой.

В борьбе за ареал обитания первобытные роды нередко враждовали между собой. Территориальные конфликты стали одной из причин процветания наряду с промысловой магией еще и магии военной, также включающей песенное заклинание и пляски с оружием. Предположительно протоединоборства зародились из этих двух видов магии. Не исключено, что были и другие магические источники возникающей традиции парного магического состязания, например, любовная или лечебная магия. Ритуал изгнания злого духа из тела больного сородича - магический лечебный ритуал, обряд, явно подразумевающий пару главных участников, и далеко не факт, что больной был во время такого магического действа полностью и всегда пассивным. Воскурение трав, неистовая пляска, кровавая жертва, ритуальное оружие - эти и другие атрибуты лечебной магии и поныне встречаются в религиозных единоборческих поединках в Гонконге. В Таиланде до сих пор верят, что реликтовые боевые танцы и схватки под музыку являются наследием тех времен, когда мужчины сражались за женщину в брачном поединке, то есть полагают единоборства частью любовной магии.

Наконец, мог повлиять на возникновение протоединоборств и мощный вид вредоносной магии, когда на сохраняющую видимость свободы действий жертву направляли человеческую кость или оружие, сопровождая это заклинаниями и танцем. Причем вредоносная, черная магия творилась и в мрачном одиночестве перед символическим изображением жертвы. Не вызывает ли данный ритуал аналогии с единоборствами в восточном смысле слова, когда единоборец бьется с тенью, с призраком предполагаемого противника?

Какие виды магических ритуальных действий легли в основу предположительно практикуемых мужскими «домами» протоединоборств, а какие обошли их своим влиянием - тема очень сложная и специфическая. Нам важен сам факт наличия указанного источника.

Помимо магии, представители мужских сообществ и домов активно исповедовали тотемистические воззрения, лежавшие в основе обрядов инициации и других тайных мистерий. Согласно тотемистическим представлениям, люди состоят в сверхъестественном родстве с какой-либо группой животных через общего получеловеческого-полужи-вотного предка. Животное-родственник рассматривалось в качестве покровителя рода. На него старались воздействовать с помощью магических обрядов и ритуалов, включающих танцы и игры охотников, педантично точно подражающих повадкам избранного зверя. Считалось, что физическое сходство способно пробудить древнее духовное родство и, следовательно, подчинить тотемное животное воле человека.

Тотемизм имел всеобщее распространение и наблюдался (также как и магия) у большинства первобытных культур. Тотемами в китайской культуре Шанской эпохи были собака, лошадь, тигр, дракон, змея, цапля, обезьяна. Священными тотемными животными для представителей древнейшей индийской культуры Мохенджо-Даро выступали бык, слон, тигр, носорог. В Японии в древности почитались лисица, обезьяна, олень, а в Корее -тигр и лисица. Не миновал тотемизм и северо-запад Евразии. У скандинавских народов особым уважением пользовались тотемы волка и медведя, а у древних славян почитались и воспевались в былинном эпосе ласка, сокол, волк, медведь. Американские индейцы носили тотемы ворона, оленя, бизона, медведя.

Предположительно, протоединоборства родились именно на основе обрядовой магической практики тотемистических культов и укоренились в виде разнообразных звериных стилей, в сакральной сути которых лежало убеждение, будто точное подражание обеспечит перенос силы, мощи, умения тотемного (священного) животного на человека-ими-татора. Наставники (совмещающие в своей деятельности функции вождя, жреца, отца или старшего брата) учили, что в каждом человеке уже с самого рождения заложено природное родство с тем или иным животным. Необходимо было выявить эту тайную мистическую связь, развить и укрепить ее, достичь максимального подражательного внешнего и внутреннего сходства с повадками и характерной природой того или иного зверя.

Известно, что в Китае звериные стили были чуть ли не самыми древними. Согласно легендам, уже в середине III тысячелетия до нашей эры культивировалась борьба или игра с применением в качестве основного оружия рогатого шлема, которая называлась го-ти или «бодание рогами коровы». Заметим, что корову издавна почитали и арийские племена. Во II-TII вв. нашей эры знаменитый китайский врач Хуа То разработал лечебную гимнастику и стили единоборств, основанные на имитации движений пяти зверей - «Игры пяти животных». Звериные стили затем надолго укоренились и практиковались и в буддийских, и в даосских монастырях.

Таким образом, о первой фазе этапа развития единоборств известно очень немногое. Она отличалась следующими особенностями:

• зачаточным характером единоборств;

• их практической невыделенностью из общей сферы протокультуры;

• неразрывной связью с тотемистическими и магическими верованиями и обрядами;

• охватом преимущественно мужского населения рода;

• началом формирования сакральных и закрытых мужских союзов — «домов», сплачивающихся на определенное время для прохождения ряда обрядов посвящения.

Фаза протоединоборств заканчивается с наступлением второго и третьего общественноисторического разделения труда, то есть отделения от земледелия скотоводства и ремесла.

Этнографический анализ переходной от доклассового к раннеклассовому обществу исторической стадии выявляет следующие особенности:

• во-первых, переход к отцовскому праву, расслоение общинников и родовичей окончательно сформировал и тайные союзы, включающие уже не молодежь (как в более ранних мужских домах), а зрелых опытных в ратном деле мужчин, которые к тому же входили в братство не на время подготовки и проведения обрядов совершеннолетия, а на достаточно длительный период, соответствовавший их воинскому долголетию;

• во-вторых, у членов этих союзов помимо всего прочего усилилась воинская функция их жизнедеятельности, направленная на отъем и охрану имущества;

• наконец, в-третьих, наметились основные прототипы общественных сил и организаций, активно практикующих и развивающих в дальнейшем различные системы и направления единоборств уже в доминирующей боевой или воинской модели, а именно: воинские союзы, сплотившиеся вокруг культов индивидуального тотемизма, предков и племенных вождей; религиозные храмовые группировки, практикующие обряды военной магии для своих воинских формирований; отстраненные от политики «осколки» родовой организации, которые продолжали существовать на протяжении многих веков, находясь в оппозиции к государственным политико-религиозным организациям.

Воинские или боевые единоборства

Эпоха варварства, обнимающая рабовладельческое и феодальное общество, была «золотым веком» воинских единоборств.

Питательной средой воинских единоборств стала высокая военно-политическая конкуренция родоплеменных, государственных светских и религиозных военизированных группировок. В каждой из этих противоборствующих сил выделяется и обособляется воинское сословие (царские дружины; монашеские рыцарские и иные братства, типа тевтонского ордена, или монахов Шаолиня и Уданского даосского монастыря; кланово-ро-довые воинские союзы, например «ниндзя»). Иногда представители одного и того же воинского сословия обслуживали все враждующие группировки, как это произошло с самураями Японии. Служа разным богам и хозяевам, культивируя разные религиозные таинства и веру, выступая за централизацию или за феодальную раздробленность, эти воинские генерации имели свою примитивную или очень даже совершенную жизненную философию, свою систему воинского обучения и воспитания и, соответственно, свою педагогическую школу - методику обучения и воспитания бойцов. Уже нет и следа протокультурной аморфности их жизнедеятельности, а есть четко очерченное и оформленное в виде воинских вассальных кодексов направление социализации - Путь Воина. Варяжская правда, самурайский Бусидо, рыцарские кодексы чести становятся для представителей воинских сословий единым, совмещающим и мораль, и право законом.

Трактуя развитие единоборств в древности, в эпоху Средневековья и в Новое время как развитие воинских или боевых единоборств, мы ни в коем случае не имеем в виду чисто воинскую традицию. В указанные исторические периоды в единоборствах во всем мире религиозный элемент был столь велик и разнообразен, что следовало бы говорить не о военных, а о военно-религиозных единоборствах. Да и народная единоборческая традиция, выраставшая во множестве случаев из воинской и сильно к последней тяготевшая, оказалась насыщенной различного рода религиозными обрядами, ритуалами, таинствами или процветала в качестве составной части религиозных праздников и древних культовых церемоний. Приведем несколько примеров.

А. Платов в своей книге «Магические искусства древней Европы», рассказывая о магической традиции славян, скандинавов, кельтов, дает целый перечень используемых в единоборствах приемов боевой магии. Это мороки, связывающие чары, руны, использование мест и предметов силы, оборотничество, магия движений и магического танца, магическое зрение и удары, напитанные «жизненной силой». «Неотъемлемой частью воинской магии народов Скандинавии является «Hamtamm» - комплекс магических практик, связанных со звериными культами, прежде всего с культами трех животных: медведя, волка и кабана. Основными носителями таких магических практик являлись особые группы воинов - берсерки, ульфхеднары и свинфилкинги», - пишет А. С. Мандзяк.

У древних греков, римлян, скандинавов религиозные представления о судьбе, о загробной жизни играли роль активной психологической подготовки воинов. Неустрашимость в бою была прямым следствием уверенности в том, «что все определено заранее: смерть к тому не приходит, кому не назначено умереть, — и никто не может спасти того, чье время пришло...».

И у северных народов, и у народов Африки и Океании активно использовалось представление о запасе магического счастья («удача», «мана»). Не воинское искусство, а военное счастье вождя, проявляемое им, в частности, в единоборческом поединке, давало моральный перевес в битве, решало вопрос его лидерства в борьбе с претендентами.

У древних народов Апеннинского полуострова (осков, самнитов, этрусков) поединок на мечах являлся неотъемлемой частью погребального обряда. Ряд авторов справедливо видят в этих погребальных поединках прообраз гладиаторских боев.

Древние греки, римляне, франки, также как их восточные коллеги практиковали еди-ноборческие приемы с оружием, но без противника, такие как бой с тенью, с манекеном, с мешком. Работа с чучелом-противником -воинское упражнение, уходящее своими корнями в глубокую магическую древность.

Фехтование вообще вплоть до XVIII в. считалось искусством, не лишенным мистики, мистического смысла, требующим телесной и душевной чистоты. Холодное оружие как честное и благородное противопоставлялось огнестрельному как оружию трусов и подлецов.

Пережитки ритуальных убийств, жертвоприношений у некоторых народов, например у японцев и чехов, преобразились в обряды «испытания меча»; языческие обряды посвящения в мужчины в виде борьбы и кулачного боя инициировались в странах Европы до середины XIX в.; к языческим религиозным верованиям и культам восходят свадебные и праздничные масленичные, святочные бои (балканские народы, Чехия, Словакия, Польша), албанская магическая борьба как «брачное испытание», принятое на Балканском полуострове ритуальное единоборство, символизирующее борьбу лета и зимы, промысловые поединки у рыбаков Восточной Польши и многое другое.

И, конечно же, древние языческие религиозные корни имеет традиция воинского танцевального фольклора у бритов, скандинавов, готов, франков, греков и италийцев, которую уже можно рассматривать как развившееся на базе древних единоборств искусство (равно как и более позднее использование национальных видов единоборств в исторических и батальных реконструкциях, типа испанских «игр-сражений»).

Какими же они были, эти воинские, боевые, а точнее было бы сказать, военно-религиозные, боевые единоборства? Для адекватного понимания этого явления нам придется предварительно рассмотреть такие ключевые слова-понятия, как «воин», «бой» и т. д. в их смысловом и историческом контексте. Понятийные пары «война» - «воин» и «бой» - «боец» различаются, прежде всего, длительностью существования процесса, состояния описываемого объекта. Бой - организованное вооруженное столкновение - быстротечен, предполагает ограниченный контингент участников с обеих сторон. Соответственно, боец - участник боевого столкновения, боевых действий - находится в активном состоянии также не долго, лишь на время боя. В другое время название «боец» фиксирует потенциальную готовность, возможность, заданность для того или иного человека проявить себя в качестве участника боевых действий. Состояние, положение «быть бойцом» еще не означает автоматически «получить бойцовскую подготовку, закалку». Скорее акцент делается на внутренней готовности участвовать в предполагаемой боевой ситуации.

Понятия «рукопашный бой» или «бой без оружия» лишь подчеркивают типичность, распространенность, нормативность использования оружия. Бой без оружия применялся либо в военно-прикладной области, либо протекал в виде необходимого, вынужденного противостояния безоружного против вооруженного, то есть как самозащита, самооборона. Но и в том, и в другом случае он предполагал, что конечности, тело бойца используются в качестве живого оружия, способного успешно биться против оружия обычного.

Война (в отличие от боя) есть состояние или процесс очень длительный, протекающий на больших пространствах и с вовлечением больших масс людей. Недаром бытует пословица о том, что «можно проиграть сражение, главное выиграть войну!». Война разбивается на ряд, череду сражений или баталий, а те, в свою очередь, могут дробиться на отдельные вооруженные схватки - бои.

По количеству сражающихся выделяют равный и неравный, массовый и парный бой. Таким образом, в бою может находиться разное число участников с разных враждующих сторон, вплоть до двух. Тогда бой превращается в единоборство (в привычном нам европейском смысле этого слова). Бой с равным количеством сражающихся противников и протекающий по определенным правилам называется поединком. Если противников всего двое, то перед нами парный поединок или, как мы только что указывали, единоборство. В истории воинских единоборств Запада массовые поединки часто проходили в виде множества парных единоборческих дуэлей с выбыванием участников. Возможность поддержки своего союзника в его единоборстве с выбранным противником либо исключалась, либо оговаривалась соответствующими правилами - ограничениями. Понятие «дуэль» хоть и может иногда применяться в качестве синонима единоборству, все-таки не подменяет последнее, так как возникает на определенном историческом этапе для определенных социальных категорий населения ряда стран Европы (Франция, Англия), использующих определенные виды вооружения. Таким образом, дуэль - это скорее одна из разновидностей единоборства.

Итак, бой можно рассматривать как фрагмент, эпизод войны, либо изолированно, как одиночное вооруженное столкновение вне военных действий. В указанных случаях бойцы (участники боя) также различаются. В качестве бойцов могут выступать подготовленные и не подготовленные мирные жители, собранные на период ведения военных действий ополченцы, рекрутируемые на стандартный срок несения службы солдаты, наконец, ориентированные на войну всем своим образом жизни, превратившие участие в ней в свою профессию, воины. В литературе часто ставят между воинами и солдатами знак равенства, что исторически неверно. Солдатом являлся служивый (или служилый) человек, выходец из низших сословий, простолюдин, рекрутируемый для службы в воинском отряде - подразделении. Правда, история, романистика знают случаи, когда известный полководец, военачальник, имевший к тому же дворянский титул, мог сказать что-то типа: «Я солдат, матушка!» (фельдмаршал граф Суворов), или «Простите старого солдата, королева!» (маршал принц Конде). Эти и подобные им восклицания лишь выступают данью уважения к коронованной особе и являются кокетливым самоуничижением, не более того.

Слово «воин» акцентировало внимание не столько на внешних атрибутах воинской профессии (вооружение, доспех, привычки, манера общения), сколько на социальном статусе свободного, привилегированного бойца, имевшего право и умевшего носить и пользоваться разнообразным оружием. Мы сознательно не употребляем слово «человек», ибо, например, на Руси назвать свободного воина человеком означало нанести ему глубокое оскорбление, позволявшее без предупреждения обнажить меч. Человек в то время был смердом, не рабом, но зависимым от господина простолюдином. Из воинов же всегда в первую очередь формировалось дворянское сословие. Как и у дворян, у воинов в ходу были два обязательных атрибута их профессии или состояния: служение и благородство. «Служение» предполагало, что воин добровольно принимал обязательство быть «мечом» или «копьем» своего господина, вождя, воеводы, отказываясь при этом от некоторой толики своих прав и свобод, но получая взамен кров и покровительство. В основе служения во все времена и у всех народов были верность выбранному господину и доблесть, проявляемая в битвах с его врагами. Вот почему иногда воинов отождествляли со свирепыми и верными псами, а псов - с доблестными воинами, в том или ином варианте породив словосочетание «псы войны».

Понятие «благородство» означает в нашем случае не просто «благое» «родство», хотя и это тоже, так как принадлежность к воинской генерации, к вырастившей и выучившей дружине уже вызывала уважение; например, никто не осуждал за безотцовщину детей, родившихся у общих дружинных женщин в детинце - месте обучения и воспитания мальчиков и юношей воинской профессии. Наоборот, их любили и растили как «сыновей полка».

Под воинским благородством в широком смысле слова понимали нормативность поведения, приверженность идеалам, соблюдение законов и заповедей боевого братства.

Принципы «служения» и «благородства» закреплялись незыблемыми кодексами чести:

Варяжская правда, Буси-до, Хваран-до и т. д. Само понятие воинской чести как раз и подразумевало неукоснительное следование по пути служения и благородства.

Историческая реконструкция различных национальных воинских единоборств подразумевает их фундаментальную зависимость от целого ряда факторов, которые делятся на несколько причинных групп (табл. 5).

К первой группе относятся факторы, связанные с географическим ареалом расселения народа, особенностями его природы и климата. Они предопределяют быт и хозяйственную деятельность древних родов и общин, их орудия труда. Ландшафт-ареал и образ жизни (оседлый или кочевой, земледельческий или скотоводческий) активно формировали систему вооружения (легкое, тяжелое), технику его применения, тактику ведения военных действий (наступательная, оборонительная), воинские приемы (конные, пешие) и, соответственно, замешенные на всем этом местные виды и системы единоборств.

Кардинальная зависимость воинских единоборств прослеживается и от факторов этнического порядка, определяется боевыми приемами составляющих тот или иной народ этнических массивов, а также боевыми приемами враждебных этносов, заимствованными в процессе ведения с ними военных действий.

Как мы уже знаем, значительное влияние на формирование воинских единоборств оказывают религиозная, культовая практика и верования.

Довольно интересен аспект целенаправленного давления на воинские единоборства со стороны социально-политического режима, который не только своей поощрительной политикой (бои гладиаторов, рыцарские поединки, создание цеховых фехтовальных и стрелковых обществ-братств, освящение и узаконивание аристократических воинских прав и привилегий), но даже ограничениями, запретами и террором способствовал подъему массового интереса к воинским единоборствам и системам боевой самозащиты, самообороны (появление окинавских боевых единоборств в процессе борьбы крестьян со своими и с японскими феодалами, единоборства и боевые приемы чешских таборитов во времена гуситских войн).

Самое большое, поистине глобальное влияние на становление воинских единоборств оказали культурно-исторические факторы. Мы имеем в виду прежде всего возникновение и тысячелетнее параллельное и довольно автономное существование культур Запада и Востока.

Западный мир (его Старый Свет - Европа и Новый Свет - Америка) сформировался во многом на основе культуры греко-римского мира, культуры античности, с ее богатейшим мифотворчеством, философией, искусством, которые могли бы создать великолепные образчики искусств единоборств, то есть могли бы поднять воинские единоборства на уровень зрелых педагогических методик, превратить их в настоящие искусства (во всех смыслах этого слова), придать им философско-мировоззренческое, системное оформление. Могли бы, но не сделали этого. Как любил замечать французский философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр, незачем сетовать, что кто-то мог чего-то добиться, но не добился, мог бы совершить, но не совершил. В актив идут только свершившиеся факты. А факты свидетельствуют, что желаемого развития воинских единоборств на Западе так и не произошло. В чем причина? Во-первых, в специфике философской культуры самой античности, которая в силу своего иллюзорно-умозрительного характера, ориентации на героику мифов и пантеон Олимпийских богов наметила разрыв между античными идеалами и реальной действительностью. античные философы создали некий, довольно оторванный от жизни абстрактный, идеализированный умозрительный продукт, получивший толчок к началу своей обособленной квазижизни. Платон в «Диалогах» вложил в уста Сократа мысль, что человеку свойственно стремиться к чему-то, чем он сам реально не обладает. Ведь никто не жаждет получить то, что у него уже есть. Так и с культурой античности. Она стремилась к идеалу богоподобия, но искала его в идеальных конструкциях, порождая противоречия между сущим и должным.

Так была заложена религиозно-философская схоластическая средневековая традиция противопоставления бога и человека, в соответствии с которой на воинские единоборства стали смотреть как на ремесло или развлечение, в крайнем случае, как на неизбежный инструмент божественного судопроизводства (поединок как божий суд). Оружие победителя направляло уже не мастерство или искусство воина, а якобы божественное провидение, божественная воля.

Таблица 5. Историческая реконструкция: основные группы факторов, определяющих становление и развитие различных национальных единоборств

Факторы — детерминанты
природно-географические				культурно-исторические
Природная зональность (леса, лесостепь и степь, пустыни и полупустыни, т. д.)	Климатическая поясность (умеренная, тропическая, экваториальная, т. д.)	Ареал расселения, среда обитания и хозяйственной деятельности (суша, берег моря, бассейн рек, озер)	Особенности рельефа местности (равнинный, горный) и степень изрезанности береговой полосы	Общекультурные (особенности культовой практики и верований, менталитета, национального характера)	Специфика быта, хозяйственной деятельности (земледелие, скотоводство, мореходство, ремесло) и образа жизни (оседлый, кочевой). Способ Производствa	Этнические и социальноклассовые характеристики	Политический режим	Прочее

Окончательно оформившееся и в боевых единоборствах религиозное отчуждение было не единственной причиной средневекового выхолащивания гуманистического содержания единоборства как сферы деятельности, по мнению греческих философов, способствующей духовному, нравственному и физическому развитию личности. Упрощенчество, примитивизация культуры античности были вызваны волнами или процессами «варваризации» эллинистического мира. Формально завоевания Александра Македонского, появление Римской республики, а позже империи раздвинули пределы античной культуры, а на деле растворили ее (смешав с чужими обычаями и нравами), подчинили военно-государственной машине, присовокупив к религиозному отчуждению в воинских единоборствах еще и отчуждение военно-политическое. Аналогом греческих Олимпийских игровых единоборств стали римские гладиаторские бои. Боевые единоборства стали практиковать не во имя человеческого самосовершенствования, а на потеху толпе и в целях армейской подготовки. Изменились не только имена прежних богов, поменялась сама мотивация.

Следующие удары по идеалам античности нанесли христианизация и варварские нашествия готов, вандалов, лангобардов, гуннов. Все это негативно сказалось на греческих (спартанских, афинских) традициях воинских единоборств, на много веков затормозило их превращение в искусства и жизненную философию.

Только к XVI-XVII вв. в странах Западной Европы к единоборствам начали относиться, как к воинским искусствам, влияющим к тому же на мировоззрение и образ жизни личности. Но было уже поздно. Начавшиеся буржуазные промышленные революции окончательно «добили» воинскую единоборческую традицию не только как зародыш своеобразного искусства и философии, но и как доминирующую единоборческую традицию вообще. Присущий капиталистическому обществу дух коммерции, рекламы, утилитарности расставил новые акценты, фактически воссоздал и фундаментально усилил физкультурно-спортивную традицию единоборств, превратив ее в модный спорт.

Говоря о Востоке, мы подразумеваем не столько страны и народы южной Азии и Северной Африки, где влияние греко-римского мира было слабым и случайным, но все-таки было, сколько Индию и Китай с их самобытной, неповторимой культурной традицией, проявившейся, в частности, в восточных единоборствах, а точнее в их китаизированном китайско-индийском синтезе. Христианская мировая религия не стимулировала развитие

воинских единоборств на Западе, даже наоборот, частично искореняла племенные и национальные религиозные традиции, бывшие до нее благодатной почвой для единоборств (культ Одина, культ Перуна, культ Митры). Другая мировая религия - буддизм в виде махояны более чем активно пестовала воинские единоборства на Востоке, перекликаясь в этом занятии с традиционными национальными религиями: синтоизмом и даосизмом. Буддизм дал единоборствам как раз то, чего они были лишены в христианском мире: он превратил их в своеобразное искусство и философию. Зрелому, системному оформлению восточных единоборств не помешали ни нашествия варваров в лице хунну, маньчжуров, монголов, ни появление новых религий, потому что все они были успешно китаизированы, растворены традиционализмом и консерватизмом культуры Китая.

Рассмотрев основные причины и факторы, определяющие становление и развитие воинских единоборств на Востоке и на Западе, обратим наше внимание на то, какие организационные формы придавала им история. Проблема формальной классификации ситуативного применения или социальноисторической организации воинских единоборств вызвана не только их значительным разнообразием, но и некоторой смысловой многозначностью самого термина «единоборства». В дополнение к условному делению единоборств на единоборства согласно западной традиции, считающей единоборство простым или парным поединком «один на один», и согласно восточной манере рассматривать единоборство как индивидуальное упражнение, в данном случае приходится ввести еще одно деление единоборств на единоборства как систему технических и тактических приемов и единоборство как ситуацию, практическую форму, организацию применения этой технико-тактической системы. Говоря о последней, мы будем использовать одновременно восточный и западный подходы к данному понятию.

Для воинской единоборческой традиции характерны многие формы единоборства. И первым в длинном перечне может быть назван «смертельный поединок». Смертельное единоборство было широко распространено у древних кельтов, норманнов (северных людей), японцев, греков, италийцев, корейцев, славян, других древних и воинственных племен и народов. Оно являлось самым ранним и минимальным упорядочением обычного смертоубийства и, как правило, не предполагало ни равных условий, ни однотипного оружия поединщиков. Смертельное единоборство предварялось лишь формальным вызовом или оскорбительным действием, словом, после чего сразу же начиналась схватка, исходом которой была смерть или тяжелое ранение. Разновидностью смертельного поединка почти повсеместно был принят простой или личный воинский поединок перед битвой, когда сходились вожди воинских отрядов или замещающие их лидеры-охотники. Примеры такого единоборства мы находим в «Илиаде» Гомера, в скандинавских сагах, в исторических летописях (бой инока Пересвета с монгольским богатырем Челубеем, борьба тмутараканьского князя Мстислава Удалого с косожским князем Редедей).

Другими разновидностями смертельного единоборства являлись «поединок чести» и «поединок славы». Несмотря на то, что их названия говорят сами за себя, тут не все так просто, как кажется на первый взгляд.

Поединки чести устраивались не только в искупление смертельной обиды или совершенного зла, но и по простой прихоти, из-за необузданного и дикого нрава древних воинов, их страсти к пьянству и излишествам, о чем упоминал еще римский историк Тацит, описывая нравы и обычаи германских племен.

Поединок славы, как правило, назначался вообще из чисто соревновательного интереса, хотя присутствовало и поверие, что, убивая в честном бою сильного противника, победитель присваивает удачу и славу побежденного. Именно с этим поверием у древних кельтов и у японцев был связан обычай отрубания головы поверженного врага.

Смертельное единоборство часто практиковалось при отправлении религиозных обрядов и ритуалов («похоронные» бои у этрусков и скифов, «свадебные» поединки у балканских народов и древних славян, ритуальные воинские жертвоприношения у скандинавов и варягов, которые считали, что Один и Перун охотнее принимают жертвы, добытые единоборством, а не простой резней).

Своеобразным смягчением жестокости и необратимости смертельного единоборства выступали поединки «до первой крови», а узаконенной моделью смертельного боя или боя «до первой крови» повсеместно становились так называемые судебные поединки. У славян и скандинавских народов судебные поединки первоначально надлежало проводить на перекрестке трех дорог, считающемся ничейной, пограничной территорией, а значит, местом, никому не дающим преимущества или покровительства.

В эпоху Средневековья смертельные и судебные поединки породили некий синтез в форме «божьего» или «рыцарского» суда, а рыцарские единоборства, в свою очередь, со временем преобразовались в дуэль.

Другой формой боевого единоборства были воинские упражнения. Они включали парные и единоличные единоборческие комплексы и испытания, активно использовались в обрядах инициации и воинского посвящения, практиковались греками, римлянами, славянскими народами, китайцами, японцами, корейцами, индусами. Именно эти единоборства имели в истории большие претензии и возможности стать искусством, именно они рассматривались как средство и метод психофизического совершенствования личности. Эти воинские упражнения были далеко не безобидны, реальны и жестоки, иногда оканчивались гибелью испытуемого (как, например, у спартанцев, скифов, норманнов), поскольку предполагали в итоге реальную или близкую к реальности боевую единоборческую ситуацию. В XVIII в. эта форма единоборства привела к возникновению в Германии и Швейцарии так называемых студенческих дуэлей (например, мензурного фехтования), а в XIX в. - к появлению гимнастических военно-прикладных единоборств или единоборческих гимнастик.

Широкое распространение получила такая форма боевого единоборства, как ярмарочные, цирковые, балаганные поединки. Эта форма и в древности, и в Средние века, и в Новое время была связана с появлением профессиональных бойцов, показывающих свое мастерство за деньги. От них требовалось проявление не только боевых навыков, но и немалого актерского таланта, усиливающего зрелищную привлекательность показательных, публичных выступлений. Часто парные единоборства становились фрагментами массовых театрализованных постановок - «игр-сражений», проходивших на гладиаторских аренах, в цирках, а позднее на улицах и в предместьях городов Испании, Португалии, Италии, Аргентины, Мексики. Такой боевой театр под открытым небом устраивался обычно в честь какого-то исторического события, например, в честь победы римских легионов над карфагенскими войсками Ганнибала или в память многовекового противостояния испанцев и мавров. Распространенным сюжетом боевых театральных постановок в современной Испании до сих пор являются рыцарские турниры и единоборства, проходящие в специально построенных бутафорских замках с большой ареной, на которой «рыцари» меряются силой и ловкостью, поочередно вступая друг с другом в единоборство и демонстрируя туристам старинные приемы с разнообразным средневековым оружием. Не обошла эта традиция и Россию, где театрализованная историческая реконструкция боевого прошлого собирает до нескольких тысяч участников. Непременным атрибутом праздников в Германии, Швейцарии, Дании, Польше, Японии, Китае также являются сценические боевые единоборства, ставшие колоритным популярным искусством.

Можно предположить, что термин «искусство» по отношению к воинскому, военному делу в данном случае произведен от целенаправленного вектора развития боевых единоборств как узкоспециализированной деятельности не только у цеховой буржуазии, но и у рыцарей-дворян. Первоначально национальные боевые системы были в силу необходимости универсальны, то есть включали элементы фехтования, борьбы, рукопашного боя, метания (стрельбы), навыки работы с ножом, посохом и другими подручными средствами. Даже средневековые трактаты по фехтованию пестрели приемами борьбы и кулачного боя. Сама же борьба, применяемая рыцарями и их оруженосцами, была боевой, имела вольный стиль, отличалась жестокостью и кровожадностью. Сказанное верно и для древнего греческого панкратиона, и для самурайских клановых единоборств, и для вольной борьбы бретонцев и древних славян.

Итак, воинская традиция единоборства, полностью согласуясь с нравами и обычаями древнего и средневекового общества, доминировала на Западе вплоть до конца XVIII в., а на Востоке сохраняла свои позиции до конца XIX в.

В ее лоне развивались основы более поздних единоборческих традиций:

• воинской специальной или профессиональной;

• народной или территориальной;

• физкультурно-спортивной;

• искусств единоборств.

Из всех этих поздних традиций единоборств самое широкое распространение получили единоборства спортивные.

Спортивные единоборства

Было бы не совсем правильно связывать становление спортивной единоборческой традиции только с эволюцией воинской или боевой традиции единоборств. Конечно, определенная, даже весьма значительная взаимосвязь между ними прослеживается, но не стоит забывать, что физкультурно-спортивное направление существовало еще в древности. И лучшим подтверждением этому явились раскопки Олимпии в середине XIX в., открывшие человечеству некогда процветающий, граничащий с мечтой, с мифом, богатейший мир античной физической культуры, всегреческих Олимпийских игр.

Кроме того, на спортивные единоборства активно повлияло историческое взаимодействие культур и цивилизаций Запада и Востока, которое стало принято называть диалогом культур.

И, наконец, определенную прямую и косвенную роль в развитии спортивной единоборческой традиции сыграли народные единоборства, игры и забавы, тяготевшие, но никогда полностью не сливавшиеся с боевыми единоборствами Древности, Средневековья, эпохи Возрождения и Нового Времени.

Теперь, когда основные детерминанты, так сказать, единоборческие предтечи определены, рассмотрим этапы образования и развития той сферы традиции единоборств, которую мы сегодня называем спортивной.

Тенденция к вырождению или трансформации воинской традиции единоборств именно как единоборств боевых напрямую зависела от постепенного, но неуклонного ухода с исторической арены воинских сословий и генераций, в основе боевой подготовки которых были заложены приемы и техники работы с различными видами холодного оружия. И на Востоке, и на Западе упомянутые сословия к моменту своего распада уже приобрели кастовую, сословно-классовую замкнутость, аристократическую привилегированность, срослись с институтом дворянства(индийские кшатрии, японские самураи, европейское рыцарство) и, естественно, перестали быть просто воинскими, и, тем более, перестали претендовать на монополию в воинском статусе. К воинству стали причислять крестьянские (швейцарская пехота, ландскнехты) и буржуазные цеховые ополченческие отряды и регулярные подразделения, а также военные отряды, специализирующиеся на огнестрельном оружии и набираемые в том числе из дворян (французские королевские мушкетеры).

На протяжении двух-трех веков закономерная «эрозия» института средневекового воинства, протекающая комплексно в военно-политической, социально-экономической, этико-эстетической и других областях, сопровождалась столь же закономерной трансформацией боевых единоборств. Изменившиеся стратегические и тактические условия протекания боевых столкновений, все более активное применение огнестрельного оружия, облегчение и в конечном счете ликвидация стального защитного доспеха, изменение контуров, функций холодного оружия, техники владения им - все это способствовало уменьшению значения комплексности воинских единоборств, первоначально совмещавших в себе элементы оружного и безоружного боя. Фехтование полностью отделилось от рукопашного боя и борьбы, а последние постепенно также отдалились друг от друга. Военно-прикладные единоборства постепенно превращались в практически независимую от военного дела область, хотя их прикладной характер регулярно и настойчиво подчеркивался и подчеркивается до настоящего момента.

Интересно, что и в этом процессе четко прослеживается классовая подоплека. Старая аристократия, даже занимаясь, казалось бы, спортивными национальными единоборческими системами типа савата или французского бокса, умудрялась привносить в них боевой элемент, обеспечивающий летальный исход поединка. Крестьянство во многих европейских и восточных странах, не имея возможности получить доступ к оружию, активно практиковало предназначенные для борьбы с вооруженным противником системы работы с ножом, кинжалом, посохом, дубинкой, превращало в оружие собственное тело. Рецидивы увлечения боевыми техниками на протяжении Х1Х-ХХ вв., как правило, были связаны с колониальной экспансией, национальным освободительным движением народов Востока, буржуазными реформами, мировыми войнами, культурными революциями, приводившими к массовым этническим миграциям.

Совершенно естественно, что эти рецидивы наблюдались именно в тех странах (Англия, Франция, Германия), которые проводили активную колониальную политику, но сами подпадали под влияние архаической для них, но такой притягательной боевой культуры Индии, Китая, Японии. Апологеты национальных единоборческих традиций Европы также испытывали это влияние, побуждающее их как бы в противовес, наперекор «чуждым» веяниям активизировать пропаганду «своих» видов единоборств. Они воинствующе отказывались замечать, что старые добрые технические системы уже успели адаптировать ряд приемов и принципов восточной школы. Эта тенденция вполне различима и в савате, и во «французском» боксе, и в русской системе самбо и рукопашного боя, и в американском кикбоксинге.

Если социальной базой периодических всплесков интереса к боевым единоборческим традициям была старая землевладельческая аристократия и крестьянство, то физкультурно-спортивные единоборства воссоздавались и активно продвигались «новыми» классами (буржуазией и рабочими) под определенным покровительством, патронажем диффузирующего в капиталистическую экономику аристократического элемента. Новые классы не особо интересовали веками культивировавшиеся в сельской местности борьба «на поясах» и борьба «в обхват», ножевой и палочный бой также в основном остался прерогативой люмпенов, рыбаков и криминальных элементов. Особенно распространенной криминальной формой народной «потешной» традиции - территориальными драками буржуазно-пролетарские слои населения увлекаются повсеместно, но эту форму к единоборствам можно относить с уж очень большой натяжкой.

Действительно, весьма не просто увидеть связь между восточно- и западно-славянскими «свадебными войнами» или англо-итало-испанскими разборками футбольных болельщиков, с одной стороны, и национальными единоборствами - с другой. Хотя эта связь, пусть на бессистемном и случайностном уровне, присутствует.

А вот английский бокс, американский кикбоксинг, французский сават, французская или греко-римская борьба, осовремененный греческий панкратион, приглаженные и приспособленные к западному спорту дзюдо, каратэ, тхэквондо пользуются огромной популярностью у городского населения, состоящего по большому счету из тех же буржуазно-пролетарских слоев, видящих в этих спортивных единоборствах бизнес и развлечение. И пусть идеология спортивных единоборств довольно разнообразна и многопланова, ее каркас составляет именно эта, указанная выше утилитарность, установка на то, чтобы видеть в спортсмене-единоборце необходимое для жадного огня коммерческих ставок, сделок, прибыли.

Вторую после социально-экономической главную составляющую идеологического каркаса спортивных единоборств дает политика. Государственный интерес здесь проявляется в национально-патриотической подоплеке спорта, превращенного в одну из эффективнейших арен мирной политической борьбы и давления.

Современный спорт - это не только буржуазно-пролетарское явление. Есть и другие социально-классовые детерминанты, например, средние, университетские, интеллектуальные слои населения, привносящие в спортивные единоборства или отстаивающие в них свое духовно-гуманистическое видение. Другой активно влияющей на спортивные единоборства социальной группой являются представители армии и иных силовых структур. Они культивируют и профессионально усиливают боевые элементы единоборств, в принципе не нужные, даже чуждые современному спорту. Традиционные виды борьбы и бокса, фехтования и рукопашного боя в практике спорта и в практике военно-прикладной подготовки -это довольно разные и далеко отстоящие друг от друга вещи.

Влияют на трансформацию спортивных единоборств и криминальные слои общества.

Итак, подводя черту под приведенным кратким обзором истории возникновения, становления и эволюции единоборческих традиций, мы еще раз хотим задержать внимание на сложности, нелинейности, комплексности, тенденциозности данного явления общественной жизни, позволяющих говорить скорее о равнодействующей силе, о системообразующей традиции на разных этапах эволюционного процесса, нежели о четко и последовательно сменяющих друг друга ступенях развития мирового единоборческого процесса. Даже «чистые» традиции единоборств (религиозно-магическая, воинская или боевая, народная и физкультурно-спортивная) имеют все тот же сложный, комплексный тенденциозный характер, в силу чего мы обязаны отметить следующее обстоятельство: современный спорт даже близко не охватывает всей существующей сегодня единоборческой традиции. Данный факт ни в коем случае не означает, что спортивные единоборства как частный случай или конкретно-историческая модель единоборств вообще не нуждаются в специфической философии и психогогике, в искусстве, в военно-прикладной, а может быть, даже и в ритуальной практике. Исторический анализ как раз предполагает обратное.

Хотя на сегодняшний день все это не входит или почти не входит в современную спортивную единоборческую модель, но сосуществует и развивается наряду с ней, претендуя «на свое место под солнцем», влияя на нашу жизнь, да и на перспективы дальнейшего развития самого спорта.

Искусство как современная модель и традиция единоборств

Сегодня искусство единоборства (его еще довольно часто называют сценическим единоборством) - это театр единоборств, где в театральное действо превращаются не только объемные постановки типа игр-сражений, но и отдельные художественные фрагменты, этюды, зарисовки, к примеру, единоборческие танцы, ритуалы, постановочные бои и показательные одиночные выступления с оружием и без него.

Единоборческое искусство (искусства) распространяется как на содержательную часть двигательной активности единоборства, так и на его внешнее оформление, антураж: ритуальную музыку, костюмы, реконструированное оружие, декорацию, сценографию (обыгрываемую, используемую по ходу действия обстановку, предметы).

Сюжетом единоборческого искусства выступает сама традиция единоборств в своем культурно-историческом и мировоззренческом аспекте (причем как реальная, так и мифологическая или псевдореальная). Художественной правдой в данном случае выступает соответствие постановки действительно имевшим место единоборческим традициям, стилям, школам, направлениям, обычаям, историческим и мифологическим персонажам. Нередко правдоподобие или желаемое видение, трактовка исторического сюжета подменяет собой действительное, но малозрелищное, непривлекательное, иногда отталкивающее своим цинизмом и жестокостью соответствие дикому или варварскому обычаю, традиции, факту. Например, вряд ли можно назвать эстетичной сцену ритуального жертвоприношения воинственному богу варягов Перуну, хотя она и сопровождается единоборческой мистерией. В совершенно непривлекательную процедуру выливался средневековый самурайский обычай отрубания голов у побежденных единоборцев и многое другое из древней единоборческой истории. Поэтому, несмотря на приверженность традициям старины, театр единоборств вынужденно осовременивает эти традиции, адаптирует их к эстетическому восприятию цивилизованных людей.

Таким образом, искусство в целом как сфера наиболее личностных, гуманистических отношений, деятельности, ценностей человечества и искусства единоборств, в частности, несмотря на реальный, соответствующий тому жестокому времени исторический контекст, акцентируют внимание на аспектах самосовершенствования личности, раскрытия потенциальных возможностей человеческого тела и психики. Кроме того, искусства единоборств сфокусированы на освещении мировоззрения, духовного мира, древних обычаев и основ жизнедеятельности мифологических персонажей и героев прошлых веков, короче говоря, на представлении традиций единоборств как фрагмента общечеловеческой культуры.

Вряд ли следует рассматривать искусства единоборств в качестве оппозиции спортивным единоборствам. Скорее, они олицетворяют одну из массовых прикладных областей спорта, где спортивная деятельность стыкуется с другими аспектами культуры (в данном случае с искусством). Однако не вызывает сомнения, что указанное образовательно-интеллектуальное явление в сфере единоборств отражает интересы и ценностные ориентации средних классов прежде всего городского населения, далеко не во всем совпадающие с интересами и ценностями основных классов капиталистического общества, породившими и питающими современный спорт. Кроме того, искусства единоборств выступают детищем мастеров-профессионалов, которых не устраивает техническая усредненность и ограниченность спортивных единоборств, их жесткая ориентированность на соревновательную практику и на постоянный волновой режим подготовки к ней. Специалисты хотят большего: развития исторических основ, корней единоборческих систем, овладения такими высотами технического исполнения и психофизического управления, которые в спорте однозначно не применимы в силу своей сложности и неординарности, что мы и наблюдаем на показательных выступлениях и во время мировых турне ведущих мастеров восточных единоборств, где демонстрируется не стремление к победе, а желание показать высокое искусство.

Таким образом, в искусствах единоборств отражаются те же противоречия, что на протяжении веков наблюдались в искусстве вообще: сторонники реалистичности искусства борются с пропагандистами теории «искусства для искусства». Иначе говоря, искусства единоборств также неоднородны и, в свою очередь, представлены как минимум двумя направлениями: массовым движением за гуманизацию спортивных единоборств и движением за дальнейшую техническую и иную специализацию, которая неминуемо выводит единоборство за пределы спортивной сферы применения в высокие сферы чистого искусства. Второе направление в конечном счете смыкается по многим позициям с религиозно-магическими традициями единоборства, практикующими искусство единоборства как обрядово-ритуальную деятельность, имеющую сакральный характер, доступную для узкого круга посвященных профессионалов высокого ранга. Под статус искусства единоборств подпадают также такие единоборческие модели, как «Новая волна» в Польше (каратэ-до), «Новая волна» в Испании (тхэквон-до), ветеранские закрытые соревнования по восточным единоборствам в Корее, Таиланде, Гонконге, хореографическая версия таэквондо Джуна Ри. В какой степени в этих моделях представлены гуманистическая и мистическая тенденции становления искусства единоборств еще предстоит выяснить в соответствующем исследовании, выходящем за рамки данной статьи.

Очевидно, что сама историческая эволюция единоборства как бы идет навстречу проектам слияния современного спорта с искусством, имеющим цель способствовать этим синтезом увеличению гуманистического потенциала спортивной деятельности, внося свою лепту в научную дискуссию о возможности и необходимости такого синтеза.

Таким образом, можно заключить, что сфера единоборств, пересекаясь со спортом, на самом деле представлена гораздо шире спортивных единоборств как в историческом измерении, так и в современном срезе общественной жизни. И эта сфера сама внутри себя порождает традицию искусства как модель, направление, имманентно, внутренне присущее единоборству как таковому.

Сравнительный анализ спортивных и боевых единоборств

Анализируя историю единоборств как сложную многовекторную эволюционную картину, мы указывали, что физкультурно-спортивная единоборческая традиция в силу ряда причин, прежде всего, социально-экономического, технологического и политического характера в XVIII-XIX вв. набирает силу, становится доминирующей и вытесняет воинскую или боевую традицию. Но вытеснение не означает уничтожения. Воинская традиция единоборств частично трансформируется в спортивную, а частично продолжает сосуществовать рядом с ней, имея свою социальную базу приверженцев в лице армии и многочисленных полицейских силовых структур, криминальных слоев, различного рода групп, союзов, обществ закрытого или полузакрытого типа, практикующих сознательно или неосознанно, частично или полностью историческую реконструкцию древности и средневекового прошлого. Несмотря на постоянное размывание этой социальной базы, она, вопреки капитализации и урбанизации, все еще находит достаточно адептов из рядов крестьянства, потомственной аристократии и люмпен-пролетариев. И это не говоря о ее самой мощной, армейско-силовой части.

Вместе с тем спорт в современном мире имеет более обширную общественную нишу, лучше адаптирован к современным экономическим и социально-политическим условиям, являясь по своей сути их прямым порождением. Поэтому процесс трансформации воинских единоборств и их диффузии в мир спорта не ослабевает. Иначе и быть не может, ибо для единоборств коммерческий успех, известность, политические позиции неотделимы от спорта.

Но в спорт боевому единоборству войти не так просто. Как правило, это равносильно потере очень и очень многого и прежде всего — своей «боевой» специфики. Во-первых, воинское единоборство, становясь спортивной дисциплиной, не сразу, но неукоснительно теряет свой сакральный философско-религиозный смысл, приобретая взамен идеологию спорта.

Наблюдается отход от национальной культуры прошлого, мифология и героика которого до этого питали боевое единоборство. А вместе с этим теряется и стихийное чувство мистического комфорта и защищенности, испытываемое нами в стенах родного дома, как будто и вправду охраняемого добрыми духами, пенатами, домовыми. Нарастает чувство одиночества и тревоги, которые человек не в силах подавить, если он теряет ощущение присущности, принадлежности к этому сакральному единству.

Вместо этого спортивное единоборство, постепенно приобретая интернациональный характер, дарит своим спортсменам присущность, отношение к чему-то великому и неизмеримо большому, дает чувство гордости, но не восполняет утраченного комфорта и душевного равновесия, внутреннего умиротворения, согласия с самим собой, со своим окружением. Адепт превращается в спортсмена. Иными словами, воинское единоборство, являясь по сути военно-религиозным или религиозно-боевым, есть ближайшее, «семейное», интимное оформление жизнедеятельности человека, его самый тесный социальный контур. Спортивное единоборство такую социально-интимную узость теряет. Боевое братство, как почти кровно-родственная связь, заменяется на мировое гражданство.

Во-вторых, трансформируясь в спортивное единоборство, боевая система вынуждена отказываться и от своей первоначальной морали. Идея благородного и доблестного служения, постоянного самосовершенствования во имя этого служения вроде бы остается, но становится более формальной, внешней, скорее, декларируемой, нежели внутренне прочувствованной, интериоризованной. Место конкретного вождя заменяет институт, символ, абстракция. Не случайно многие спортсмены, не довольствуясь пусть и величественным, но пустым звуком, начинают служить тренеру, команде, самим себе.

В-третьих, внутренняя мотивация, превалирующая в боевых единоборствах, уступает место соревновательной и внешней мотивациям, как преобладающим в единоборстве спортивном. Ориентация на сам процесс постижения боевого искусства с целью его совершенного освоения диктуется для бойца, практикующего ту или иную военно-прикладную систему, жизненной необходимостью в буквальном смысле слова. Недостаток мастерства может привести к гибели воина. Поэтому и тренировка, и само боевое единоборство как парный поединок закономерно должны восприниматься воином с радостью, восторгом, граничащим с экстазом или трансом. Такое отношение является для него единственной возможностью жить славно и достойно.

Спортсмен-единоборец также ориентирован на победу, но для него поражение реально сопряжено не со смертью, а победа - не с выживанием (хотя часто и в спорте встречается внутренняя мотивация, особенно у чемпионов), а с внешним для его личной жизни или смерти результатом, например, с медалью, титулом, вознаграждением. Иными словами, если использовать фразу героя А. Дюма мушкетера Портоса «Я дерусь просто потому, что дерусь!», то внешне мотивированный спортсмен-единоборец сказал бы иначе: «Я дерусь для того, чтобы победить. И не просто победить, а получить признание и почести, символизируемые медалью или кубком». Не об этой ли мотивационной подмене думал Пьер де Кубертен, выдвигая свой великий тезис: «Главное не победа, а борьба за нее!»

Сам девиз Олимпийских игр, призывающий быть выше, быстрее, сильнее, олицетворяет собой соревновательную мотивацию. Вдумаемся. Предлагается быть превосходнее не самому по себе, а по сравнению с другими. Опять происходит смещение акцента с человека, но теперь уже не на внешний результат, а на сам соревновательный процесс. Жизненная необходимость, целесообразность подменяется демонстрацией, публичным показательным выступлением. Совершенно разный настрой бойца перед смертельной схваткой и у спортсмена перед очередным раундом. В боевом единоборстве нет лазейки, места для лени, трусости, сомнения, неуверенности. В спортивном единоборстве такая лазейка всегда присутствует, ибо проще отказаться от победы во имя медали, чем от победы во имя жизни. Поэтому среднее звено единоборцев от спорта бьются не для того, чтобы быть лучше, а для того, чтобы выглядеть лучше или, в конце концов, не хуже других.

В-четвертых, спортивное единоборство - это модель, игровой заменитель реальной боевой ситуации. Следовательно, имеет место некое нормативное предписание, ограничение свободы действий тщательно проработанными правилами. В спортивном бою побеждают не любой ценой, а в соответствии с правилами, условиями. Побеждает не лучший, а признаваемый лучшим. То есть перед нами уход от реальности в сторону условности. Интегрирование в современный спорт таких боевых систем, как каратэ, тхэквондо, дзюдо, заставило их отказаться от множества эффективных боевых приемов и техник.

Нет, конечно же, не одни минусы ждут воинские единоборства в спорте. Их ждут систематизация, широкая социализация, интеграция в современное общество, адаптация к экономическим, политическим, правовым институтам и многие другие блага цивилизации. Но ценой этих благ необходимо станет потеря реальности, боевого характера единоборства и связанного с ним универсализма, комплексного использования в одной системе, естественного сочетания друг с другом борьбы, рукопашного боя и работы с оружием. Кроме того, стоит задуматься, что когда мы говорим о потере тем или иным боевым единоборством своей духовности, реальной личностной ориентированности, не связано ли все это с сильным влиянием на спорт государства и бизнеса как сфер отчуждения сущностных сил человека, как мира формализованности, утилитарности, карьерного роста и коммерческого успеха? Не следует ли вспомнить сентенции Людвига Фейербаха о религиозном отчуждении, «Экономическо-философские рукописи 1844 года» Карла Маркса, где он рассуждает об отчуждении в экономической сфере, и где напрашивается экстраполяция теории отчуждения на политическую сферу общественной жизни?

Современный спорт в качестве института современного общества есть явление одного порядка, что и современные институты собственности, государства, церкви. В нем, как и в них, отражаются и преломляются системообразующие, интегративные свойства, характеристики современного социума со всеми его позитивными и негативными особенностями и последствиями для отдельно взятого, конкретного человека. Поэтому, прославляя спорт, воспевая его идеалы, делая его объектом искусства и преклонения, нельзя забывать и о его социальной природе. Спорт может дать много, но не следует требовать от него невозможного. Другое дело, что взаимодействие конкретных людей, спорта и общественной системы можно и нужно исследовать с точки зрения диалектики единичного, особенного и общего, а сам институт спорта -с позиции диалектической связи возможного и действительного, необходимого и случайного. То есть общественные законы суть законы - тенденции, а закономерности развития и функционирования института спорта также представляют собой многовекторные величины. Потенциал спорта велик, но то или иное проявление данного потенциала всегда зависит от режима функционирования того общества, в которое он интегрирован. Зависят указанные проявления (хотя и в меньшей степени) и от усилий отдельных общественных спортивных лидеров и деятельности социальных групп. Достаточно еще раз вспомнить о просветительской деятельности основателя современного олимпийского движения Пьера де Кубертена и его сподвижников.

Но главное в том, что самыми определяющими для спорта факторами являются его собственные основные, базовые законы и правила, по сути, и позволяющие ему быть, а не только называться спортом, то есть быть некой условной, усредненной, типовой моделью, матрицей, игровым заменителем реальной действительности, предписывающим всему человечеству усредненные, типовые, равные возможности, равные условия игры и раскрытия своего человеческого потенциала. Поэтому совершенно не случайно бурное развитие и процветание спорта в том обществе, которое декларирует равенство и равные возможности для каждого гражданина.

В свете сказанного интересно рассмотреть работы известного психолога Р. М. Загайнова. Опекая на протяжении 30 лет в качестве личного психолога ряд выдающихся олимпийских чемпионов и чемпионов мира в разных видах спорта, Загайнов предлагает усредненную личностную характеристику выдающихся и, в силу этого, нестандартных спортсменов. По его мнению, лучших представителей спорта высших достижений отличает:

• боязнь поражения, или точнее сказать непобедимость как результат боязни поражения;

• «абсолютная пожизненная мотивированность» как генетически заложенная ориентация на победу;

• воля, волевое усилие как определяющее, ведущее к успеху начало;

• такие суперкачества, как абсолютная и постоянная концентрация, достигаемая ценой самоизоляции, добровольного одиночества, отшельничества, закрытости для людей и общества, исполнения искусственной, имиджевой роли, раздвоенности личности и жизни;

• вера в магию, высшие силы, темное воздействие, требующая формирования личных «ритуалов» психологического настроя; абсолютная суеверность и вера в Бога как средство обретения покоя и уверенности в себе;

• профессиональная стабильность.

При этом сам Загайнов признает, что все эти, на его взгляд, превосходные личностные качества отсутствуют у обычных спортсменов, то есть, как правило, как воспитанная спортом норма не наблюдаются. Отсюда он делает вывод о том, что «спортсмен - чемпион, украшающий спорт и, без преувеличений, - жизнь, всегда индивидуален, уникален и одинок (переживание одиночества, по признанию самих чемпионов, самое значимое из всех типичных переживаний человека спорта). Его личность представляет собой уникальный сплав уникальных личностных качеств. И, повторяем, иллюзия - думать, что чемпионом может быть любой человек... И еще... путь к большой победе без «попутного ветра» (без поддержки «свыше», без везения) практически нереален».

В современном мире единоборств борются две четко выраженные тенденции. Одна из них фиксирует регулярно имеющее место (при интеграции боевого единоборства в спорт) стремление избавиться от универсальности, «жесткости», подчиниться правилам и законам, диктуемым самой природой, назначением спорта в качестве модели, условного заменителя и ограничителя реальности. Назовем эту тенденцию стремлением к «чистоте» или «спортивной чистоте» единоборства.

В оппозиции к «чистым» единоборствам, якобы растерявшим боевое содержание и чувство реальности, выступает движение за возврат или утверждение в спорте универсальных единоборств (панкратион, бой без правил, армейский рукопашный бой, бойбо). Сторонники универсализма не до конца понимая, видимо, природу спорта или, наоборот, видя в ней еще не реализованные возможности и резервы, настаивают на том, что «чистота» единоборства, равноценная однобокости, ущербности, общественному обману, должна быть замещена универсальностью, то есть реставрированной боевой единоборческой традицией.

Итак, нам продемонстрировано еще одно подтверждение тенденциозности, нелинейности исторического развития единоборств. Если отвлечься от тактико-технического анализа преимуществ и недостатков узкоспециализированных, чистых спортивных единоборств или универсальных многоборческих систем, то встает очень непростой вопрос: «Является ли универсализм очередной волной вторжения в спорт со стороны воинских, боевых единоборств или он выступает новой фазой в эволюции спортивной единоборческой традиции?» Если первое, то явление и дальнейшая судьба многоборчества должны рассматриваться по уже приведенному историческому сценарию. Если же второе, то необходимо понять - возможен ли свободный поединок в спорте вообще, насколько он соответствует природе спорта. Наконец, есть третий вариант; то есть может ли быть найден компромисс и налажено устойчивое мирное сосуществование в сфере спорта специализированных спортивных единоборств и универсальных единоборческих систем?

«Честолюбие и гордыня - обманчивое возбуждение духа. Стоит это возбуждение унять, как проступают истинные свойства натуры. Страсти и заботы проистекают из суетности сознания. Побори суетное сознание и в тебе проявится сознание истинное». Это высказывание древнего философа как нельзя лучше подходит в качестве поучения или предупреждения для тех, кто превращает спорт, спортивные единоборства в объект политических манипуляций, националистической пропаганды и давления, в объект удовлетворения личных амбиций. Современная мода на единоборства, очевидно, уже перенасытила этот фрагмент рынка услуг, но ажиотаж продолжает расти, хотя и не такими темпами, как раньше. Создаются и предлагаются все новые боевые и псевдобоевые системы, успех которых зависит не столько от степени их приближения к реальной жизненной ситуации и эффективности решения ее задач, сколько от влиятельного покровителя и объема финансовых вливаний в рекламную кампанию. Для доказательства вышеизложенного обратимся к реальной практике современных единоборств на примере бойбо.

Бой без оружия, или БОИБО, как вид жесткого, контактного единоборства в единстве своих первой и второй версий был создан президентом Федерации тхэквондо России мастером спорта международного класса и судьей международной категории Владиславом Васильевичем Коваленко на рубеже XX и XXI вв. Точную дату назвать весьма сложно, так как рождение этого вида единоборства подстегивалось и стимулировалось многими процессами и событиями как в российском, так и в международном спорте. Например, в качестве первого и единственного президента федерации, прекратившей свое существование как центр российского тхэквондо с момента признания данного корейского вида спорта олимпийским и возникновения Союза тхэквондо России Олимпийского комитета, В. В. Коваленко и его ученики развивали версию тхэквондо ВТФ, которая в то время активно практиковалась в Европе и во всем мире. Тогда наибольший вклад в российское тхэквондо внесла, как ни странно, не Южная Корея (формально ратовавшая за распространение этого спорта в России, а на деле тщательно скрывавшая прогрессивные спарринговые технологии), а Испания. Именно испанским ведущим тренерам и мастерам мы были обязаны возможностью изучения спарринговой техники, резко всколыхнувшей интерес к тхэквондо ВТФ со стороны опытных тренеров по различным видам единоборств по всей России. В те годы данная техника успешно сочетала в себе довольно уравновешенные разделы работы руками и ногами, интереснейшую и богатую палитру перемещений, превосходившую эффективностью европейский бокс, из которого явно была первоначально взята. Указанная концепция тхэквондо давала простор в использовании ее принципов и приемов в самых разных прикладных областях. Но самое главное, что она была понятна и приемлема для россиян с их традиционным менталитетом и бытовой культурой, разделялась жителями и промышленных центров, и российской глубинки. Трудно забыть тот взрыв интереса и энтузиазма, который привел в тхэквондо ВТФ (Всемирная федерация тхэквондо) сотни и тысячи разрядников и мастеров спорта из самых разных единоборств: бокса, самбо, дзюдо. Отточенная и профессионально преподаваемая методика, позволяющая за относительно небольшой временной период достичь весьма реальных и эффективных результатов, привела к появлению многочисленных региональных и районных федераций и клубов тхэквондо ВТФ. Уроки тхэквондо транслировались по центральным каналам TV, первые чемпионаты России и технические семинары с испанским мастером тхэквондо, неоднократным серебряным призером чемпионатов мира Хесусом Тартосой были очень представительными и собирали массу болельщиков. Вторым негласным наставником российских спортсменов стала Турция, успешно борющаяся с Испанией за золотые медали на чемпионатах Европы. Все шло к тому, что тхэквондо ВТФ станет лидером и в России.

И вдруг ажиотаж прошел! Моды на тхэквондо не стало, хотя официально этот спорт получил в странах СНГ полное развитие. Причем, явный спад зафиксирован не только в них, но и повсеместно, даже в самой Южной Корее, стране тотального тхэквондо. Причина проста до неприличия. Корейцы, как законодатели вида, несколько раз изменили правила проведения соревнований, потому что стали все чаще проигрывать. Изменения коснулись всех разделов техники, но особенно досталось рукам - их, практически, «не стало», то есть их использование в поединке в новой редакции правил оказалось не реально и не эффективно. Приоритет получил азиатский физиологический тип с короткими ногами, заниженным центром тяжести. Это напрочь перечеркнуло всю прикладную перспективу тхэквондо для армии и спец-структур. Данное единоборство превратилось в чистый спорт, в систему малоприменимую в уличных столкновениях и поэтому для большинства населения не интересную.

Что еще оставалось мастерам-универсалам на перспективу? Кикбоксинг? Но он изначально совместил в себе две несовместимые по общим принципам, по манере ведения боя части: бокс и карате. Отсюда чисто формальный подход в поединке кикбоксеров к ударам ногами. Действительно, если единство эклектично, то используется либо одно, либо другое. А так как бокс гораздо эффективнее в качестве системы ударной техники против безоружного противника, то карате осталось всего лишь его обременением.

Каратисты также давным-давно утратили веру в непогрешимую победоносность этого японского единоборства, хотя оно довольно успешно экспериментирует и порождает все новые и новые версии, приближенные к универсальному бою. Интересно, что корни совершенно новых направлений карате, в которых прямо-таки «кричат» прозападные заимствования, японцы упорно ищут и, что самое удивительное, находят в глубинах своей средневековой культуры.

Во всем мире победным маршем шествуют «грязные» и «жесткие» виды единоборств. Участвуя в соревнованиях типа боя без правил, признанные чемпионы мира по боксу, дзюдо и другим «чистым» видам спортивных единоборств оказываются поверженными совершенно (по сравнению с ними) не титулованными бойцами, но практикующими именно в этих «грязных», синтетических спарринговых видах. Кстати, тхэквондистам, не знающим клинчевого поединка и слабо работающим в ближнем бою, в таких схватках без правил вообще участвовать довольно тяжело. Данный факт позволяет констатировать многолетний анализ неудачных попыток различных мастеров тхэквондо участвовать в боях по универсальным версиям. Данная закономерность обратила на себя внимание и высшего руководства Федерации тхэквондо ВТФ, запретившего тхэквондистам пробовать свои силы не только в «грязных боях», но и в каких-либо других видах единоборств вообще.

Такую «ринговую» ущербность «чистых» единоборств (то есть практикующих удары только руками, только ногами, или только бросковую технику) давно уже пытаются исправить ведущие мастера этих самых видов, снимающие ограничения, накладываемые узкой спортивной специализацией.

Активно пытаются создать универсальные боевые техники и выходцы из армейских и спецназовских слоев, отчетливо осознающие неэффективность использования официальных видов спорта. Интересно, что в 1970-80-х гг. первоначальная концепция тхэквондо ВТФ была создана частично исходя из этих потребностей и стала военно-прикладным видом подготовки для групп специального назначения армии и полиции во многих неазиатских странах Европы, таких, например, как Великобритания, Испания, Италия. В России таким синтетическим видом единоборства, объединяющим бокс, борьбу и ударную технику ног (в основном карате) стал армейский рукопашный бой, потерявший в 2006 г. статус официального вида спорта. Многолетняя практика организации и проведения соревнований показывает, что при усредненных правилах «армейцы» уверенно лидируют с явным преимуществом, побеждая каратистов, кикбоксеров, тхэквондистов, «чистых» борцов и боксеров.

В качестве примечания можно добавить следующее: «чистый» вид единоборства по определению не способен дать универсального мастера. Для универсала необходим широкий кругозор и навыки из нескольких взаимодополняющих видов спорта, а также профессиональная деятельность в прикладной области. И это не говоря уже об обязательном образовании и высоких результатах в официальном спортивном, так сказать, базовом виде.

Многие и многие стили и направления проявляли свою несостоятельность при усредненных правилах свободного соревновательного поединка. В практике организации турниров по бойбо на последнем месте всегда оказывались каратисты, причем даже те, которые становились чемпионами Европы и мира в этом своем японском амплуа.

Наиболее полно отвечает принципу универсализма, как уже отмечалось, армейский рукопашный бой, но и он лишен ряда системообразующих, интегративных для универсальной схватки принципов, пропагандируемых и развиваемых в системе бойбо. Правда, и у него еще не исчерпан весь потенциал развития, но в конечном счете он, очевидно, превратится в ту же самую систему боя без оружия. И тогда дело будет не в названии, а в содержании универсального единоборства.

Бой без оружия как спортивно-боевая система включает две версии. Первая - относительно универсальная с точки зрения ударной техники - объединяет элементы бокса, тхэквондо, тайского бокса. Вторая - абсолютно универсальная - дополняется также элементами борцовской техники.

Основные системообразующие принципы бойбо, это, во-первых, довольно известный мастерам-универсалам принцип, связанный с дистанционной теорией боя. Он гласит, что грамотный боец должен уметь одинаково хорошо работать на любой дистанции. На большой дистанции он использует систему передвижений - степов, прыжковую технику и технику серийной работы ногами с целью быстрого и, по возможности, незаметного проникновения в зону реального поражения оппонента. На средней дистанции он уравновешенно использует ударную технику рук и ног (в первой версии), ударную и бросковую методику (во второй версии). В ближнем бою и в клинче эффективно переплетаются приемы локтя и колена, методика атакующих действий руками и ногами на отходе, отскоке на среднюю дистанцию и бросковая техника с «удушающими» и «болевыми» приемами. Такое умение легко и эффективно изменять дистанцию поединка дает огромное преимущество и позволяет не только восстанавливать силы и дыхание, не выходя из спарринга, но и, также по ходу боя, полностью перестраивать тактическую картину в свою пользу.

Во-вторых, перечисленные разделы поединка должны быть не только полностью согласованными между собой, но и исходить из единого тактико-технического корня (чего так не хватает кикбоксингу). Удары руками и ногами, ударные и бросковые приемы должны естественным образом перетекать друг в друга, усиливая атакующее воздействие на оппонента и доводя его до логического завершения. Например, удар, перетекая в бросок, подготавливает условия для эффективного проведения борцовского приема, расслабляет и дезорганизует защиту противника. Борьба же, наоборот, обязательно завершается добивающим (контрольным) ударом или ударной серией. Атака ног чисто поражает противника при отвлечении его внимания на защиту от атакующих рук и, в свою очередь, боксерская техника прекрасно и чисто используется в связке с предваряющим ударом ноги.

Вообще, очень сложно противодействовать бойцу, постоянно меняющему стиль ведения схватки и совершенно естественно и без напряжения комбинирующего разные техники в одних синтетических связках. Поэтому вторым принципом синтетического, универсального единоборства бойбо выступает принцип диалектического единства и многообразия используемых приемов или диалектической комбинаторики.

Третий принцип встречается и в других контактных единоборствах, но в требуемой универсальности он практикуется лишь в бойбо. Речь идет о необходимости постоянно менять тактику поединка, переходя от первого номера (атакующий боец) ко второму (контратакующий боец) и наоборот. Кроме того, здесь универсально разработана техника опережающей контратаки, очень хорошо себя зарекомендовавшая в «чистых» видах спортивных единоборств. Но если в последних она просто продуктивна, то в бойбо уже неотразима. Неоднократным свидетельством этому выступали спортивные поединки между бойбистами с довольно невысокой квалификацией и мастерами и чемпионами России, Европы, призерами чемпионатов мира по борьбе, боксу, тхэквондо, где победы и признание оставались за бойцом бойбо. Кстати, из мастеров и перворазрядников указанных видов спорта в соревнованиях по бойбо решаются участвовать где-то 10% спортсменов или немного больше. Связано это не с трусостью или нежеланием, а с элементарным отсутствием нужной для универсального боя координацией и психической подготовкой.

Четвертый принцип бойбо имманентно вытекает из третьего. Это принцип неуклонного возрастания спаррингового интеллекта. Нарабатываемый опыт универсальных схваток позволяет спортсменам «видеть», постигать, чувствовать противника, искусно им манипулировать, вовлекать в ловушки и тупиковые ситуации, то есть совершенствовать интуитивное ведение поединка.

Жизненная, реальная скоротечность схватки может рассматриваться в качестве пятого и последнего системообразующего принципа бойбо. Скоротечность схватки достигается за счет несимметричного воздействия на противника, когда борцовская техника противопоставляется ударной и наоборот. За счет общей базы стоек и движений такое воздействие протекает незаметно и внезапно при естественном переходе от одного вида техники к другому. Конечно, с одной стороны, это обстоятельство снижает зрелищность боя с точки зрения обывателя или устроителя тотализатора, но высоко ценится профессионалами. С другой стороны, наибольшее приближение к жизненной реальной ситуации дает основание для экстраполяции, распространения еди-ноборческого опыта на все стороны жизнедеятельности личности бойца.

Концепция спортивной эволюции единоборств

Примеры эволюции дзюдо, каратэ, таэквондо, тхэквондо в условиях современной спортивной жизни как в капле воды отражают похожие эволюционные процессы, характерные для других видов так называемых восточных единоборств (и не только их). Проблема в том, что все и каждое единоборство претендуют на статус боевого, то есть критерием истины или моментом истины для них выступает степень практической эффективности технических приемов, стилей, школ в экстремальной ситуации. Причем совершенно не важно, находится ли единоборство на позиции «жесткого» контакта, ограничивается «мягким», даже бесконтактным способом ведения спарринга или вообще выступает против каких-либо соревнований.

С другой стороны, по вышеперечисленным причинам, их притягивает спорт как грандиозный шанс завоевания мировой известности и включения в мировую индустрию бизнеса и политики. Но у спорта своя, модельная, условная реальность, толкающая единоборство на путь все большей специализации.

Специализация в спорте, в свою очередь, как и любая профессиональная область, неизбежно способствует отфильтрации технического арсенала, его строгой ориентированности на выбранную за основу систему координат - правил, его более точной, педантичной проработке, требующей увеличения срока обучения, что в конечном счете вызывает закономерное сужение социальной базы.

Главная причина охлаждения публики к определенному, уже спортивному единоборству заключается в том, что специализация, усиливая условность спортивного поединка, делает его менее эффективным по отношению к реальной жизненной ситуации, а этого уже никто терпеть не может, ведь декларируется всегда боевой характер единоборства.

Таким образом, жизненная реальность и спортивная условная реальность постоянно вступают между собой в противоречие, что отражается и на эволюции единоборства: широта (в предельной степени даже некоторая универсальность) единоборческой системы вызывает массовый подъем и взрыв социального интереса. На основе этой широкой социальной базы, массовости единоборство включается в состав спортивных видов. Дальнейшее развитие уже спортивного единоборства идет по пути спортивной специализации, что снижает массовость. В свою очередь, стадия стагнации единоборства вызывает протесты его наиболее видных, подготовленных представителей, запускающих новые, более прикладные и реальные версии старого единоборства.

Очевидно, эволюция мировых и национальных единоборств претерпевает подобные этапные процессы, являющиеся отражением или проявлением (иллюстрацией) действия диалектического закона двойного отрицания. Историческое отрицание боевой традиции со стороны спортивной на новом витке отрицается стремлением вернуться к боевой реальности, но в то же время, уже не покидая реальности спортивной. Если принять это допущение за основу, то следует признать, что и специализированные спортивные единоборства, и их поздние, более универсальные версии являются закономерными эволюционными фазами спортивного развития. Более того, воинствующее игнорирование этих процессов неминуемо приводит единоборство к временному или долгосрочному вырождению, а то и к полному забвению (например, французский бокс в середине XX в. или традиционные национальные виды борьбы «на поясах» или «в обхват»).

Можно предположить, что правовым механизмом решения этой проблемы для спорта было бы официальное признание двух групп спортивных единоборств: специализированных и универсальных, спортивных и так называемых спортивно-боевых, или спортивно-прикладных, единоборческих систем, имеющих равные права в сфере спорта как проявление двух фаз спортивной эволюции единоборства.

По всей видимости, целесообразно рассматривать эволюцию того или иного вида единоборств по аналогии с онтогенезом, этногенезом или социогенезом, подчеркивая отношение указанного процесса эволюции к сфере спорта. Можно выделить три фазы-стадии спортивной эволюции единоборств:

• подготовительная (фаза подъема или наибольшей активности единоборства, превращающая его в спортивный вид);

• основная (фаза углубляющейся выделенности, специализации спортивного единоборства);

• преобразовательная (стадия-фаза роста стремления к универсальности единоборства, его возврата к реальной жизненной, а не условной спортивной эффективности). На последней фазе происходит образование умеренных прикладных версии, которые согласуются с природой современного спорта, и версий экстремистских, отрицающих спортивную условность вообще и, соответственно, выбрасываемых из спорта на время, необходимое для их последующей трансформации до уровня подготовительной фазы (если они в силу своего экстремизма не замыкаются в себе и не отмирают совсем).

Социально-педагогическая система единоборств

История человеческой цивилизации - это многовековой процесс социокультурной интеграции. В русло всеобщей глобализации попали и единоборства, все больше превращающиеся из закрытых, сакральных, изотерических кастово-клановых систем в открытые и доступные многим членам человеческого сообщества социально-педагогические системы обучения и воспитания людей в соответствии с традиционными воинскими и военно-прикладными мировоззрениями и технологиями. Параллельно с этим, к сожалению, увеличивается и объем забытой, утраченной, искаженной и злонамеренно перевернутой информации о древних и средневековых единоборческих истоках и традициях, об их смысле и символике, воплощенных в форме и содержании соответствующих материальных предметов, человеческих отношениях, видах деятельности, образе жизни. Помешать этой культурной, духовной энтропии и призвана информатизация общества, одним из проявлений которой выступает развивающаяся социально-педагогическая система единоборств.

Определение, основные структурные компоненты и принципы функционирования СПСЕ. Составные части образовательного процесса единоборческой социальнопедагогической системы

Специфика социально-педагогической системы единоборств (далее СПСЕ) заключается в следующем:

• во-первых, СПСЕ, формируясь на протяжении целого ряда веков, постепенно оформлялась как социальный институт единоборств, имеющий мощную социальную базу в лице многочисленных приверженцев. Поэтому СПСЕ имеет полное право называться социальной системой;

• во-вторых, в ее основе находится человек, человеческая деятельность с присущими ей мотивацией, целеполаганием, ориентированностью действий, средств отбора и корректировки получаемой информации на конкретный конечный результат как на уровне формирования личности, так и на уровне социальной адаптации или социализации; иными словами, рассматриваемая система (СПСЕ) характеризуется как психологическая система;

• в-третьих, она четко идентифицируется в качестве методической системы обучения, следовательно, включает пять основных взаимосвязанных компонентов: цели, содержание, организационные формы, методы, средства обучения;

• в-четвертых, тяготея в современных условиях к спортивной педагогике, СПСЕ во многом основывается на спорте, на спортивной (учебно-тренировочной и соревновательной) деятельности и на ее агентах (спортсменах и тренерах);

• в-пятых, СПСЕ относится к числу социально-экономических систем, которым свойственны процессы управления и которые имеют свои управленческие механизмы, то есть СПСЕ относится к виду самоуправляемых систем (табл. 6).

Таким образом, СПСЕ можно определить как социальную, психологическую, методическую, спортивно-педагогическую самоуправляемую систему, включающую семь основных взаимосвязанных компонентов:

• спортсмены и тренеры;

• содержание обучения и воспитания в единоборческой спортивной деятельности;

• формы организации указанной деятельности;

• применяемые методы;

• используемые средства;

• цели;

• личностный и социальный результат.

Таблица 6. Специфические черты социально-педагогической системы единоборств (СПСЕ)

№	Отличительные признаки СПСЕ	Характеристики СПСЕ
1	СПСЕ, возникшая на протяжении последних веков, постепенно оформляет социальный институт единоборств, имеющий мощную социальную базу приверженцев	СПСЕ есть социальная система
2	В основе СПСЕ находится человек, человеческая деятельность с присущими ей мотивацией, целеполаганием, ориентированностью действий, средств отбора и корректировки информации на конечный результат, т. е. на урон или уничтожение противника (реальное или условное)	СПСЕ есть психологическая система
3	СПСЕ включает пять основных и взаимосвязанных компонентов обучающей деятельности: цели, содержание, организационные формы, методы, средства обучения	СПСЕ есть методическая система
4	СПСЕ сформировалась главным образом на основе спортивной педагогики и ориентирована на спортивную (учебно-тренировоч-ную и соревновательную) деятельность и на ее агентов (спортсменов и тренеров)	СПСЕ есть спортивно-педагогическая система
5	СПСЕ относится к числу социально-экономических систем, имеющих свои характерные процессы и механизмы управления	СПСЕ есть самоуправляемая система

Но даже такое реальное, явное, родо-видовое и атрибутивное определение СПСЕ не исключает необходимости некоторых пояснений и конкретизации.

Первое. Процесс обучения и воспитания в единоборствах всегда обоюдный, направленный в обе стороны, носящий субъект-объектный или (и) субъект-субъектный характер. Иногда формирование тренера даже более очевидно, чем результативность спортсмена. Поэтому спортсмены и тренеры рассматриваются как единый и не расчленяемый компонент.

Второе. Получаемые в процессе занятий единоборствами навыки настолько функциональны и опасны для окружающих при их применении в обычной жизни, что воспитательное воздействие в качестве одного из социальных регуляторов поведения должно не просто сопутствовать обучению, оно должно играть определяющую роль. Поэтому приходится настаивать на единстве обучения и воспитания в содержании практики единоборств.

Третье. Содержание обучения и воспитания, формы, методы и средства, применяемые в единоборствах, существенно основываются на физкультурно-спортивной традиции, но не исчерпываются ею. Они имеют и другие мировоззренческо-методологические источники, рожденные и утвержденные самой логикой исторического становления единоборств. Поэтому и единоборческую спортивную деятельность следует рассматривать как единую, но сложную или синтетическую, легко превращаемую при определенных условиях в военно-прикладную, религиозно-магическую, криминальную, политическую, духовно-просветительскую, образовательную и другие виды деятельности.

Четвертое. Традиционной особенностью СПСЕ является использование наряду с вербальными (основанными на 2-й сигнальной системе и представленными в знаковой системе языка) также и невербальных форм организации указанной деятельности (основанных на 1-й сигнальной системе и представленных в виде сигналов, непосредственно улавливаемых органами чувств, в качестве простых ощущений цвета, звука, запаха, формы и как сложных комплексных пространственно-временных, скоростных, силовых восприятий и представлений).

Пятое. Те потребности, мотивы, цели, с которыми люди начинают занятия единоборствами, как правило, являются результатом обычной человеческой жизнедеятельности. Эти цели и связанные с ними мотивы довольно быстро осознаются как малоприменимые к практике единоборств, которая порождает свою «сильную» мотивацию и свое целеполагание.

Шестое. Применяемые в единоборствах методы единоличной и парной спарринговой подготовки в истории единоборств формировались как продукт и результат философского мировоззрения и психолого-педагогической теории.

Таблица 7. Соотнесенность основных структурных компонентов и принципов функционирования социально-педагогической системы единоборств (СПСЕ)

№	Основные структурные компоненты СПСЕ	Основные принципы функционирования СПСЕ
1	Спортсмены и тренеры (носители субъект-объект-ных отношений в единоборческой деятельности)	Принцип единства и взаимовлияния обучающего и обучаемого
2	Содержание обучения и воспитания в единоборческой деятельности	Принцип приоритетности воспитания над обучением
3	Формы организации единоборческой деятельности	Принцип комплексного использования вербальных и невербальных форм организации единоборческой деятельности
4	Методы единоборческой деятельности	Принцип единства и многообразия мировоззренческо-методологических основ единоборческой
5	Средства единоборческой деятельности	деятельности
6	Цели единоборческой деятельности	Принцип пороясдения мотивов и целей единоборческой деятельности особенностями этой единоборческой деятельности
7	Личностный и социальный результат	Принцип единства и взаимопревращения теории и методов

На основании вышеизложенных пояснений можно сформулировать шесть основных принципов функционирования СПСЕ:

• принцип единства и взаимовлияния обучающего и обучаемого;

• принцип приоритетности воспитания над обучением;

• принцип единства и многообразия мировоззренческо-методологических основ единоборческой деятельности;

• принцип комплексного использования вербальных и невербальных форм организации деятельности;

• принцип порождения мотивов и целей деятельности особенностями единоборческой практики;

• принцип единства и взаимопревращения теории и методов (табл. 7).

Формируясь на протяжении многих веков, образовательный процесс СПСЕ оформился в виде единства трех составных и взаимосвязанных частей: философии, психологии (психогогики), педагогики.

Философия единоборств

Будучи относительно обособленной областью системно организованной жизнедеятельности людей, практика единоборств породила или заимствовала соответствующее знание, базирующееся на определенных мировоззренческих представлениях и методологических основаниях. Предфилософия, протофилософия, философско-религиозные взгляды - как бы ни назывались эти детерминанты каркаса любого единоборческого обучения, отказать им в наличии определенной философской рефлексии невозможно. Осознанно или неосознанно, но именно с них начинается и ими же заканчивается серьезная, качественная подготовка единоборца. Поэтому, раскрывая суть социально-педагогической системы единоборств, целесообразно начать с их философии.

Интерпретация философского знания в спортивной педагогике

Чем может быть полезна философия для поиска резервов повышения технического мастерства, специальной физической и психической подготовки представителей различных видов спорта? Ответ для людей посвященных прост и однозначен: философия, это абстрактное и обобщенное, насыщенное мировоззренческими компонентами и саморефлексией знание может дать очень много и спорту вообще и спорту высших достижений в частности. Другой вопрос, что не каждая философская теория «работает» в качестве всеобщей методологии спортивной деятельности, не всякая философская система может интерпретироваться спортивной педагогикой. Плотно стыковаться с областью знания, изучающего спортивную деятельность, может только та философия, которая посвящена жизнедеятельности вообще, или та, что является прикладным разделом философской теории в спорте.

История философской мысли дает немало примеров «философии жизни» как в восточной (даосизм, чань(дзэн)-буддизм), так и в западной культурной традиции. Достаточно вспомнить немецкого философа Фридриха Ницше, французского мыслителя Анри Бергсона, основоположников экзистенциализма Альфреда Камю и Жана-Поля Сартра. Чрезвычайно созвучны восточным воззрениям творчество Эриха Фромма, взгляды представителей школы психоанализа Зигмунда Фрейда, Катрин Хорни, Альфреда Адлера.

Еще ближе к восточным моделям философии жизни подошли русские литераторы Л.Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, Вл. Соловьев.

Таким образом, в Х1Х-ХХ вв. благодаря развивающемуся диалогу культур Запада и Востока сформировалось некое общее мировоззренческое и теоретическое пространство, адекватное спорту как одному из ярких проявлений человеческой жизнедеятельности, способное служить в качестве его мировоззренческо-методологической базы.

Несколько хуже дело обстоит с прикладным разделом философского знания. Чтобы всерьез говорить о философии спорта, необходимо многократно применить характерную, например для социологии, процедуру интерпретации (расшифровки, упрощения, конкретизации, адаптации, разъяснения) философских всеобщих законов и категорий в общих законах и понятиях спортивной педагогики и далее в частных закономерностях и терминах различных физкультурно-спортивных методических систем. Необходимо разработать алгоритмы связи всеобщего, общего и частного знания, связующие механизмы-конструкты теории и практики спортивной деятельности. В этом вопросе более, чем какая-либо другая философия, твердую методологическую почву представляет материалистическая диалектика, диалектический и исторический материализм. Именно эта философская система наиболее эффективно (в качестве всеобщей методологии) «работает» с ею же введенной и обоснованной категорией «практики», в том числе и практики спортивной деятельности.

Философская теория и методология включает четыре наиболее общих раздела:

• онтологию, или теорию бытия;

• гносеологию, или теорию познания;

• диалектику, или методологию всеобщего изменения и развития;

• теорию личности и общества, а также связанные с нею аксиологию, то есть ценностную теорию, философскую антропологию, этику и эстетику.

У каждого из перечисленных разделов есть свои ключевые, прямо или косвенно выходящие на сферу спорта, проблемы.

Возьмем, к примеру, онтологию, или философскую теорию бытия. Спортивное бытие (как часть бытия вообще), предпослано каждому конкретному спортсмену. Оно задано частично опредмеченными, т. е. принявшими форму материальных объектов и социальных институтов, общепринятыми нормами и принципами, ограничено схемами и правилами. Но, тем не менее, будучи включенным в это бытие, существуя в нем долго и плодотворно, спортсмен, тренер, руководитель получает шанс внести свою лепту в изменение данного, предпосланного ему бытия, в частности, изменить правила поведения спортсменов, изменить судейские оценки результата, изменить сам результат. Но для этого нужно не просто существовать в данном пространстве, а научиться структурировать его, выделять в нем общие и необходимые закономерности, связи.

Например, тот, кто действительно желает стать чемпионом в спортивном единоборстве, должен понимать и видеть, что поединок - это не сплошное монотонное течение и обмен ударами (приемами). Поединок -это система, включающая свои структурные компоненты, имеющая свои управляющие механизмы и системообразующие факторы. Только умение разложить спортивный поединок на составляющие, проанализировать свои действия и действия соперника в кон: тексте этих выделенных компонентов (дыхание, опорно-двигательная координация, позиционная игра, дистанционное взаимодействие, психическое давление и противодействие, технико-тактические схемы, схватка как период активного ударно-броскового взаимодействия, стратегия или генеральная идея-концепция боя) с гарантией позволяют спортсмену и тренеру исправить ошибки и недочеты в подготовке единоборца, прогнозировать результат будущих соревнований. А это умение не в последнюю очередь направляется философской теорией и методологией, научным мировоззрением, разгоняющим мистический туман человеческого суеверия и заставляющим иметь дело с реальными практическими фактами, с их математической обработкой, с их физическим, психическим, биологическим и иным научным анализом и объяснением.

Мы не случайно заостряем внимание не только на методологическом, но и на мировоззренческом аспекте философии спорта, с которым напрямую связана общая идея-концепция любого вида спорта, общая стратегия любой единоборческой системы. Для доказательства сказанного обратимся к конкретным примерам из области физической культуры и спорта. Несложно догадаться, чья национальная философско-идеологическая система, чей менталитет послужил основой, например, для создания игры в шахматы, в городки, в регби, в бейсбол; чья культурная традиция и идеология породила у-шу, бокс, кекусинкай-каратэ, армейский рукопашный бой или кикбоксинг.

Грани взаимодействия философии и единоборств

Философию единоборств вот уже много лет окружает ореол таинственности и неуловимости. От нее ждут открытий, подобных открытию нового континента; прорыв в универсальное мистическое знание, позволяющее сразу стать мастером; расшифровки секретов тайных боевых учений, затерянных в глубине веков.

Между тем энтузиастам, как правило, не удается даже напасть на след этой мудрости, ведущей к совершенству.

Заваленная грудой слухов, догадок и фантазий, тема начинает благополучно перезревать, вызывая пессимизм и негодование отчаявшихся в своих поисках людей. С другой стороны, на всяческих околонаучных спекуляциях процветают разного рода дельцы. Какая же она - философия единоборств на самом деле?

В качестве одного из важнейших компонентов духовной культуры общества философия представляет собой систематизированное мировоззрение и как таковое оказывает влияние на весь образ жизни людей, начиная с взглядов и представлений и заканчивая ориентацией в практической деятельности. Философия объединяет и упорядочивает в единой системе самые различные духовные образования: мифологию, религиозные представления, научные теории, этико-эстетические взгляды, житейский опыт людей.

Философия есть абстрактное мировоззрение. Она не просто выясняет отношения между конкретным человеческим «Я» и окружающим миром как средой существования, но пытается рассуждать о человеческой природе вообще, о человеке как существе, которое творит и познает мир - космос.

Наконец, философия - это саморефлекси-рующее, самопознающее мировоззрение, это сознание, направленное на себя, пытающееся как бы «со стороны» рассмотреть, осмыслить и оценить сам мировоззренческий процесс.

Любой из нас живет в нескольких социальных измерениях одновременно: каждый человек является и гражданином государства, и членом какой-либо профессиональной группы, и представителем определенной этнической общности, и членом семьи. Каждый уровень социального общения предписывает разные мировоззренческие взгляды, а следовательно, и разную философию: философию как совокупность семейно-бытового практического опыта человека, как профессиональную ориентацию, как знание обычаев и традиций данного народа, как государственную идеологию. Какой из перечисленных видов-уровней философии полезней, ближе человеку? На этот вопрос каждый отвечает индивидуально. Нам представляется, что приоритет все-таки должен оставаться за философией практического опыта, философией жизни конкретной личности. Почему? Во-первых, потому, что чужие ошибки и чужая мудрость, как правило, никого не учат, общественные ценности и идеалы мы осмысливаем индивидуально, преломляя их через свой жизненный опыт. Во-вторых, философия жизни универсальна, ее понимают представители самых разных профессий, национальностей, политических группировок. В этом смысле она относится к общечеловеческой культуре и представляет собой непреходящую ценность. На ее основе возможен культурный диалог сильно отличающихся друг от друга цивилизаций. В-третьих, эта философия имеет для каждого из нас внутренний характер. Она не привносится извне, как другие (общественные) виды философии. Она порождается нашим счастьем и страданием, нашими победами и поражениями. По сути дела, она неотделима от нас, ибо это наше самосознание, са-мочувствование. Это те убеждения, которые мы храним и которыми руководствуемся независимо от наших официальных взглядов и социального статуса.

Исходя из всего сказанного, подчеркнем, что не идеологические доктрины, не чуждые нам обычаи и верования, а именно житейская философия древних мудрецов, неотделимая от всего их образа жизни, представляет для нас максимальную ценность.

Следует отметить, что философия Востока по своей проблематике несколько отличается от философии Запада. Центральной проблемой восточной философии является проблема противопоставления двух миров-состояний: сансарического и нирванического. Восточных мудрецов занимает вопрос о том, каким образом можно перейти от первого ко второму: покинуть мир обмана и страдания и достигнуть состояния покоя и истины.

В основе традиции западной философии (по крайней мере, так считалось до начала XXI в.) заложен другой вопрос. Это вопрос о субъект-объектных отношениях. Он более абстрактен и менее связан с непосредственной практической деятельностью человека. Отсюда столь характерный для Европы дух и культ «чистой философии», «чистой науки», «чистого искусства». Хотя было бы неверно забывать, что и на Западе всегда существовал вопрос о человеческом счастье, о смысле жизни, который был сродни указанному восточному аналогу. Но этот вопрос как-то отошел на второй план по сравнению с греческой любовью к мудрости (из этих трех слов «любовь к мудрости» и было образовано слово «философия»).

Анализ научной литературы позволяет заключить следующее: на Востоке философия, будучи вплетенной в общемировоззренческий контекст, отличается от западной философии заземленностью на образ жизни, на бытовую и общественно-производственную деятельность людей. На Востоке мудрость «идет от жизни», а не от «чистой науки». Такая окрашенность позволяет восточной философии активно взаимодействовать с самыми различными областями жизнедеятельности, в том числе и с единоборствами.

Длительное занятие единоборствами формирует у человека специфический взгляд на вещи, особое отношение к деятельности и свою особую философию, которая тем отчетливей и завершенней, чем целеустремленнее и целостнее личность мастера. Последний своим трудом, опытом должен буквально выстрадать адекватную ему философию. Причем такая философия, идущая от личности,как уже отмечалось, гораздо влиятельней, чем любая навязанная обществом идеологическая доктрина, затрагивающая сознание бойца лишь поверхностно.

Своеобразным каналом взаимовлияния философии и единоборств являются общекультурные традиции. Напомним, что на Востоке издавна существовали весьма характерные стереотипы языка мышления. Такие традиционные понятия, как Инь, Ян, Дао, дэ, ци, усин, увэй, Ли, и др., вошедшие в плоть и кровь восточной культуры, пронизывают и быт, и семейные отношения, и управление, и медицину, и единоборства. В данном случае связь более искусственна, скорее касается формы. Подобного рода влияние традиционной философии отчетливо зафиксировано в обязательных формальных комплексах базовой техники.

Наконец, можно выделить аспект специального, целенаправленного влияния философской системы на единоборства, в наибольшей степени представленный в даосизме и чань-буддизме. Здесь единоборство рассматривается как «до» - великий путь, т. е. система психофизического развития и изменения личности по заданным параметрам. Представляется, что именно практика использования единоборств как системы психотренинга, призванная превратить интуицию человека в постоянно действующий фактор и через психосоматический и биоэнергетический баланс достичь состояния «просветленного» сознания, и есть высшая точка слияния философии и сферы единоборств, точка, в которой они порождают принципиально новое и, по-видимому, в такой развитой и совершенной форме неизвестное Западу культурное образование, как восточные единоборства.

На протяжении многих веков разные виды восточных единоборств усложнялись и совершенствовались усилиями отдельных клановородовых структур, не выходя за рамки чисто технических систем рукопашного боя, хотя и связанных с общекультурными и религиозными традициями народов, но не имевших философско-психологической завершенности. Очевидно, на данном этапе своего развития восточные единоборства мало чем отличались от западного аналога, хотя и оказались в силу ряда культурно-исторических факторов более жизнеспособными.

Уникальный характер целостной духовной системы единоборства на Востоке приобретают благодаря таким мировоззренческим образованиям, как даосизм и чань-буддизм. Наиболее значимый вклад в эволюцию восточных единоборств внес китайский буддийский монастырь Шаолинь, где была разработана сложнейшая, рассчитанная на многие годы система психофизического тренинга бойцов-монахов. Известный отпечаток на изучаемую культуру наложили и даосские монастыри, в частности, разработавшие единоборческую гимнастику «мягкого» стиля, получившего название «великий предел» (тайцзи-цюань).

Своего высшего философско-психологического и педагогического развития восточные единоборства достигли в средневековом Китае.

Философские модели и историческая традиция единоборств

Внутренние стили единоборств были созданы даосской философской доктриной, базирующейся на древних исконно китайских мистических культах.

Предположительно, внутреннее направление зародилось еще в I тысячелетии до н.э. в качестве своеобразного психотренинга - даосской йоги, а свое прикладное развитие в военно-религиозных или религиозно-боевых единоборствах оно получило в первых веках нашей эры.

Местом зарождения внутренних стилей считается гора Удан, находящаяся в современной китайской провинции Хубэй, где возник один из первых даосских монастырей.

Завершенный вид философский даосизм приобрел в трактатах «Дао-дэ цзин» (книга Лао-цзы) и «Чжуан-цзы», составленных в III-II вв. до н. э.

Картина мироздания в трактате «Дао-дэ-цзин» предстает в таком виде: «Дао порождает одного; одно порождает двоих, двое порождают третьего; трое рождают десять тысяч вещей (то есть весь мир). Весь мир наполнен Инь и Ян, пронизан ци и находится в состоянии гармонии».

Разберем основные понятия фрагмента:

1. Дао есть Великая Пустота, небытие, из которого все происходит и в которое все в процессе круговорота (кругооборота) вещей возвращается. Поэтому Дао - это и первоначало, и великий предел, и основа всего, великий закон и Путь, высшая истина, короче говоря, Абсолют.

2. Небытие Дао порождает бытие, где приобретает содержание и название. Дао в мире бытия + это дэ (Единое), творческая сила, формирующая все вещи и существа.

3. Дэ едино и бесконечно, но состоит из мельчайших энергетических частиц ци, пронизывающих все в мире. Ци составляют энергетическое проявление дэ.

4. Физически дэ проявляется в мире в виде подвижного (диалектического) равновесия двух начал Инь - Ян и пяти первоэлементов Усин (земля, вода, огонь, металл, дерево), которые находятся в постоянном круговороте взаимоперехода и взаимопреодоления.

Гармония, равновесие между Ян (начало положительное, тонизирующее, мужское: жизнь, небо, солнце, день) и Инь (начало отрицательное, усмиряющее, женское: смерть, земля, луна, ночь), то есть гармония Неба и Земли, разносится в мире посредством вездесущих ци.

5. Таким образом, сама Жизнь (в которой воплотился диалектический принцип Инь -Ян) есть цепь чередующихся взаимообусловленных противоположностей: сжать можно лишь то, что прежде расширилось, ослабить -прежде укрепившееся, разрушить — созданное, отнять — имеющееся. Отсюда вытекает динамика перемен: мягкое и слабое в конечном счете одолевает сильное и твердое, новое со временем преодолевает старое.

Динамика перемен приводит к нестабильности сущего и переходу количества в качество: великий квадрат не имеет углов; сильный звук не слышен; великая полнота похожа на пустоту; великая прямота напоминает кривизну; великая Пустота везде; бесполезная Пустота очень полезна, ибо, чем больше пустоты, тем сильнее движение.

Осмысление диалектики количества и качества приводило даосов к очень глубоким философским постулатам: великое всегда состоит из малого; красивое не заслуживает доверия, а истинное не красиво; знающий не говорит, а говорящий не знает; «Дао постоянно в состоянии увей и нет ничего, что оно не сделало бы».

6. Увей (недеяние) - важнейший принцип поведения даоса. Слиться с Дао или с Великой Пустотой - это означает самому стать пустым, то есть научиться преодолевать свои страсти, не давать волю своим необузданным желаниям, не пытаться искусственно управлять естественными процессами, не лезть со своими глупыми советами и поверхностными знаниями - одним словом, не мешать естественному ходу и круговороту вещей своей ненужной активностью, которая лишь приносит вред и приведет к гибели. Наоборот, следует предоставить Дао, дэ, ци, Инь - Ян,

Усин действовать своим чередом -- в этом и заключается принцип следования естественности или «деяния - через - недеяние».

7. Механизм осуществления принципа увей прост: нужно «отстраниться» от своего «Я», от своих страстей, сосредоточиться на покое и бесстрастности, встать в позицию стороннего наблюдателя по отношению к собственным переживаниям, подобно человеку, который наблюдает за плывущими по небу облаками, лежа на земле. Тогда психика успокоится сама собой, подобно тому, как болотный ил сам собой оседает в воде, если ее оставить в покое и не баламутить. В «Дао - дэ цзин» написано: «Нужно сделать свое сознание предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой, а нам останется лишь созерцать их возвращение. В мире большое разнообразие вещей, но все они возвращаются к своему истоку» (то есть к Дао).

8. Так достигается датун - состояние «великого единения» человека с Дао, слияния с Единым, где нет разделения на субъект и объект, нет разницы между «Я» и «не-Я», нет раскола на противоположности, нет конфликта между человеком и миром, а есть лишь некое гармоничное целое, подчиненное Великому закону Пути.

9. Обычный человек, принимая определенное решение, делая определенный выбор, тем самым ограничивает себя, теряет другие возможности, альтернативы поведения подобно тому, как ребенок взрослеет, делает определенную карьеру, формируег свою личность и тем самым теряет потенциальную возможность пойти по другому пути, которая была у него в детстве.

Даосы предостерегали: «Человек при рождении мягок и слаб, а при смерти - тверд и крепок»; «Твердое и крепкое гибнет, мягкое и слабое - живет». В состоянии датун человек, растворяясь во Всеобщности, постигает Абсолютную Истину, включается в круговорот вечного обновления и никогда не теряет исходную многозначность и потенциал, всегда сохраняет все свои возможности и варианты поведения.

10. Наконец, постигая в себе Дао, человек постигает в самом себе и причину того, что с ним происходит в жизни, корень всех своих успехов и неудач, следовательно, избегает опасности, которую представляют для него собственные психические проявления: страх, ярость, жадность, неуверенность и так далее.

На первом этапе своей психической тренировки даосы становились отшельниками пытались «опустошить» сознание и достичь «бесстрастности» в уединении «среди гор и вод».

Следующий этап практики психического самосовершенствования подразумевал активное участие в жизни общества. Достигнутое состояние бесстрастности и покоя испытывалось «жизнью при дворе и на рыночной площади». Это называлось «большим отшельничеством». Идеалом для даосов был «внутри мудрец, а снаружи — правитель».

Прикладным методом психофизического самосовершенствования в практике «большого отшельничества» стали и боевые или религиозно-боевые единоборства.

Внутреннее направление, представленное, например, школой Тайцзицюань, реализовывало философские принципы даосизма в мягких, плавных, круговых и полукруговых движениях, в поворотах вокруг своей оси, в которых нет ни исходной, ни конечной точки. Даосские бойцы либо заставляли любое внешнее воздействие лишь соскальзывать по касательной и тем самым «сводили его на нет»; либо отбрасывали атакующего противника круговыми движениями (как крутящаяся юла отбрасывает от себя посланные в нее камушки); либо, отвечая на резкие атаки мягкой податливостью, смягчали удар и в идеале пропускали его в пустоту.

Вместе с тем плавные перемещения, вытекающие друг из друга действия рук и ног служили задаче организации и управления энергетическими частицами ци, пронизывающими тело человека и энергетически усиливающими движения в атаке и обороне.

Внешнее направление единоборств в Китае появилось гораздо позже внутренних и, тем более, звериных стилей. Оно было связано с приходом в Китай индийских миссионеров, проповедовавших махаяну (гибкий вариант буддизма) и обучавших монахов приемам индийской воинской или боевой техники, широко распространенной в среде кшатриев (воинской касты Индии).

Буддизм, приспосабливаясь к местным условиям, адаптировал также и национальные традиции боевых единоборств, создав школу «чань» (по-японски «дзэн»), то есть школу медитации (психотренинга), которая уже на рубеже V-VI вв. н. э. считалась одной из самых китайских. Считается, что основателем «чань» стал индийский миссионер Бодхидхарма (кит. Пути-Дамо; яп. Бодай-Дарума).

А в чань-буддийском монастыре Шаолинь (территория современной провинции Хэнань) сформировался настолько яркий и эффективный внешний стиль единоборства, что его влияние на дальнейшее развитие данной сферы превратилось в решающее не только в Китае, но также в Корее и Японии, куда буддизм проник именно из Китая и где впитал местные воинские традиции, став, например, идеологией и моральным кодексом (Бусидо) военно-феодального сословия самураев.

Вкратце чань-буддийская философия учит следующему:

• люди смотрят на мир через призму собственного «Я», то есть очень личностно, субъективно, пристрастно, вкладывая в окружающие существа и предметы часть своей души, привязываясь к ним всем сердцем;

• еще больше человек любит самого себя, внутренний мир своих переживаний, очень эмоционально реагируя на любое (даже самое минимальное) посягательство на свою личность;

• но ведь люди смертны, а их судьба полна превратностей и потерь, поэтому они рано или поздно вынуждены расставаться с дорогими сердцу существами и предметами. Мало того, они постоянно возвращаются к мысли, что со временем потеряют здоровье и саму жизнь. Поэтому когда человек взрослеет настолько, чтобы осмыслить целостность своей натуры, личности, своего «Я», он тут же вступает в круг Сансары, то есть на путь разочарований и страданий. «Человек в обычном состоянии глубоко несчастен, 1 говорят буддисты, - а краткие периоды счастья и удачи лишь усугубляют его горе в будущем»;

• чаньские наставники утверждают, что причина страданий кроется в самом человеке, в субъективистской, личностной «загрязненности» его сознания, которое из-за этого вечно пребывает в эмоционально напряженном состоянии, удерживающем человека в постоянной оппозиции, конфронтации к внешним условиям и объектам, мешающем понять истинную сущность окружающего мира подобно тому, как свинцовые тучи застилают небо и мешают узреть яркий свет и тепло солнечных лучей;

• поэтому главная задача каждого из нас состоит в том, чтобы избавиться от этой «загрязненности», «омраченности» сознания, выйти из сансарического круга бесконечных страданий, «отчистить» свое сознание от субъективного, личностного восприятия и обрести через это Просветление или Нирвану - состояние спокойного и ясного духа, способного увидеть и понять «безличную» объективную волю истинной природы человека».

Таким образом, чаньские наставники призывали отбросить внешний, поверхностный пласт человеческой психики (собственно личность) как ненужную и даже вредную шелуху и обнажить глубинные психические пласты безличной воли и бессознательных влечений, в которых они видели проявление истинной природы, единой и для человека и для мироздания в целом. «Найди в себе Будду», - советовали чаньские патриархи.

Соответственно, для такого психического опыта не годились никакие привычные методы познания и способы передачи информации. Отсюда и нападки чаньцев на разум и вербальные, то есть написанные обычным порядком тексты. Их знаменитые изречения гласят: «Особая передача вне учения» и «Не опираться на слова и писания». Отметим, в этом они полностью солидарны с даосами, которые считали, что «знающий не говорит, а говорящий не знает».

И так же, как даосы, дзэнбуддисты отрицали пользу разума, логики, рационального мышления для мгновенной оценки обстоятельств и принятия волевого решения в экстремальных и даже просто в неординарных, то есть непривычных, нетипичных ситуациях. Управление поведением человека в таких ситуациях, по мнению наставников чань, должна была взять на себя интуиция как психический прорыв к истинному, незамутненному субъективностью знанию, как «прозрение» абсолютной истины. Развить интуицию как постоянно действующий фактор должна была специальная психофизическая процедура, методику которой и разрабатывала школа «чань».

Методика психофизического совершенствования была сугубо практической, опирающейся на личный опыт тех патриархов и наставников, которые добились Просветления сами и могли научить других, а вернее, создать условия, необходимые для переживания учениками соответствующего опыта. Поэтому ставка делалась на непосредственное общение учителя с учеником, требующее формирования своеобразной системы наставничества.

Практика чань была многообразной и комплексной. Она включала приемы массажа, парадоксальные задачи, физический труд, диету, но главное место в ней всегда занимала медитация («дхъяна» на санскрите, «чань-на» или «чань» на китайском языке), то есть процедура самовнушения, на основе:

• снятия физических напряжений и расслабления тела;

• снятия (через дыхательную гимнастику и самомассаж) энергетических напряжений и достижения энергетического баланса;

• отрешения от какого-либо внешнего вмешательства (вызванного влиянием существ и предметов окружающего мира);

• отрешения от внутреннего воздействия со стороны собственного «Я» путем подавления любых эмоциональных, волевых и мыслительных процессов (вплоть до самосознания).

Иными словами, на базе полной, психофизиологической релаксации (успокоения) и «опустошенности» достигалось состояние глубокой сосредоточенности, необходимой для рождения ассоциации (образа) слияния с Абсолютной Пустотой, или Пустотностью.

Процедура медитации могла быть пассивной (сидячей), активной (динамичной, деятельностной, то есть связанной с самозабвенным погружением медитирующего в какую-то деятельность) и комплексной.

Комплексная медитация включала пассивную часть как подготовительный этап перед двухуровневым активным психотренингом.

На данном этапе следовало уединиться или просто погрузиться в самосозерцание, приняв удобную, расслабленную позу, удалив раздражающие и отвлекающие факторы, изгнав посторонние мысли и чувства путем регулирования дыхания, массажа мышц и биологически активных точек тела, то есть следовало успокоиться, расслабиться и сосредоточиться.

Уже на первом или начальном уровне (этапе) активной медитации требовалось полностью «опустошить» свое сознание и сконцентрировать внимание на отдельных точках, узлах, элементах практикуемой деятельности, идентифицировать (отождествить) себя с каждым отдельным фрагментом. Отсюда и название - состояние «одноточечного сознания», или «сознания, лишенного мыслей», или «несознания».

На следующем уровне (этапе) медитирующий полностью сливается с процессом деятельности (уже не в частях, а в целом), растворяется в нем без остатка, как соль или сахар растворяются в воде. Поток деятельности связывает в одну систему, в одно неделимое целое человека и то, над чем он работает (или того, с кем он взаимодействует). Это единство гармонично, с уравновешенными противоположностями, лишенными оппозиции и вражды, как лишены оппозиции и вражды два полюса одного магнита или две стороны одной медали.

А само сознание адепта (последователя) чань, избавленное от самосознания, от зазем-ленности на свое «Я», превращается в ясное и невозмутимое зеркало, пассивно и отстраненно отражающее всю эту гармоничную и динамичную картину, одновременно и в целом, и в мельчайших подробностях.

Эффект, который вызывает медитация, изменяя состояние сознания, «можно сравнить с тем, как в бурлящее море выливают масло: волны больше не ревут, пена не шипит, брызги не летят - остается лишь гладкое блестящее зеркало. И именно в этом совершенном зеркале сознания мириады отражений появляются и исчезают, никак не нарушая его спокойствия».

Такое состояние кристальной ясности и невозмутимого, отстраненного спокойствия сознания патриархи чань и называли Нирваной. В нем они искали избавления от страданий, спасения. Однако личное спасение не рассматривалось ими как полное, ведь они стремились отойти от личного, субъективного, отдельного, обрести внутреннее природное непротиворечивое единство со всем окружающим миром.

Это означало, что, освободив от Сансары себя, просветленные чань-буддисты должны были максимально способствовать и прозрению других, вершить добро всему живому и наставлять на истинный путь мирян, то есть, достигнув Нирваны, они должны были продолжать существовать в Сансаре, переносить тяжелый труд, выживать в крайне неблагоприятных экономических и социально-политических условиях, закалять в себе высокий бойцовский дух и совершенствовать воинские навыки, поддерживать в своей среде довольно агрессивный настрой на постоянную и непре-кращающуюся борьбу со злом.

Поэтому доктрина чань отличалась активно наступательным, резким взрывным характером, требующим идти к намеченной цели прямо и бескомпромиссно, яростно и шокирующе грубо проламываясь сквозь «омраченный» разум и «ложные» общественные установки заблуждающихся.

Именно это послужило причиной того, что одним из излюбленных способов активной медитации у монахов чань выступало единоборство, полностью отвечающее задачам воспитания и самосовершенствования духа и тела для выживания в экстремальных ситуациях мира Сансары.

Чаньская философия и психогогика, воплотив в себе воинские традиции Индии и Китая, фактически создала классическую систему внешних стилей, отличавшихся агрессивной стратегией и тактикой; очень быстрыми, резкими, взрывными, энергичными перемещениями и ударами (включающими удары в прыжке и акробатику), а также преимущественно прямолинейными, ошеломляющими по скорости и мощи атаками и жесткой, таящей в себе контратаку, защитой.

Педагогика единоборств

Продолжим анализ составных частей образовательного процесса педагогической системы единоборств. Частично рассмотрев ряд положений истории, теории, методологии единоборческой педагогики в историческом, философском и психогогическом разделах, а также заострив внимание на ряде дидактических аспектов, целесообразно подробно остановиться на единоборческой методике и технологии, не существующих в отрыве от их методологическо-мировоззренческих оснований.

Философско-педагогическая методология и методика единоборств в современных условиях наиболее полно проявляется в педагогике спортивной учебно-тренировочной и соревновательной деятельности, а также в военноприкладной педагогике единоборств (обучение и воспитание единоборцев для эффективного функционирования в боевых и остроконфликтных экстремальных ситуациях).

В свою очередь, можно выделить три составные части педагогики единоборств в аспекте учебно-тренировочной и соревновательной деятельности спортсменов-единоборцев:

• педагогику базовых формальных комплексов или индивидуальной, непарной подготовки;

• педагогику поединка или парной спаррин-говой подготовки и соревновательной деятельности;

• возрастную педагогику единоборств. Любая достаточно зрелая и завершенная система единоборства состоит из трех основных разделов:

• безоружный бой или борьба;

• бой безоружного бойца против вооруженного противника;

• владение оружием.

Причем каждый раздел должен включать две необходимые части: исполнение формальных технических комплексов и свободный поединок. Например, для одного из самых современных видов единоборства - тхэквондо -такими частями являются пумсе и керуги.

Формальные комплексы тхэквондо - пумсе представляют собой образец одиночного психофизического тренинга и могут рассматриваться как великолепный метод активной медитации для одиночной (непарной) единоборческой подготовки, включающий все необходимые медитационные этапы: подготовительный (расслабление, успокоение, регулировка дыхания), точечно-фрагментарный (отработка отдельных приемов и их комбинаций - дорожек), ситуативный или скользящий (выполнение всего комплекса). Пумсе доводятся до автоматического, рефлекторного воспроизведения и практикуются в состоянии «не-сознания» или неосознанности на основе интуитивно развертываемой образнофизической памяти.

Несмотря на то, что формальные комплексы - пумсе были созданы корейскими мастерами тхэквондо во второй половине XX в., они опираются на тысячелетние традиции культуры восточных боевых приемов и методик, в основе которых заложены древнекитайская философия и ранние религиозно-философские воззрения китайцев, корейцев, японцев. Правда, довольно основательно эти комплексы адаптировали и западные спортивные методики, например, из области бокса и фехтования.

Педагогика базовых формальных комплексов (на примере формальных комплексов тхэквондо - пумсе)

Каждый комплекс пумсе имеет свой символ т" образ, отражающий ту или иную умозрительную идею (тезис). Все вместе они в образно-мантической форме дублируют, приблизительно, ту философскую конструкцию, которую мы приводили выше.

Восемь ученических формальных комплексов обозначаются символом «ТЭГУК». Число «восемь» является математическим выражением ориентации человека по отношению к четырем сторонам горизонта (север, юг, запад, восток) и четырем промежуточным направлениям (северо-восток, юго-запад, се-веро-запад, юго-восток), характерным для восточной культуры. Кроме того, предполагается, что освоивший восемь комплексов заложил базу для освоения любого количества, «тьмы» формализованных систем в дальнейшем.

Графическое изображение «ТЭГУК» включает три горизонтальные линии, обозначающие: верхняя - Небо (число «один»), нижняя - Землю (число «два»), средняя - человека (число «три»). Геометрически, Небо - это круг, Земля - квадрат, а человек - треугольник. Вертикальная соединяющая линия символизирует связь между ними.

Выполняя волю Неба, человек обретает Ян. Соблюдая законы плодородия Земли, он получает Инь. Являясь промежуточным звеном, человек, тем самым, оказывается в положении Центра гармонии Инь-Ян.

Интерпретировать данный символ можно так:

• тот, кто познает связь Неба и Земли, тот познает Закон Единого, гармонию. Для того, кто станет гармоничным, больше не будет существовать предел власти и могущества. Все направления движения окажутся для него одинаково легкими и естественными, любые тайны станут доступными, а преграды - несущественными;

• поняв это разумом или приняв на веру, ученик начинает упорное восхождение по Пути гармонии. Его цель - превратиться в творческую силу, Центр бытия, созидающее начало. И начинает он с созидания, творения самого себя (тэгук-иль-джан);

• постижение принципа управления своими энергиями ци наполняет ученика радостью и весельем (тэгук-и-джан);

• владение ци дает человеку власть над первоэлементами: огнем (тэгук-сам-джан), водой (тэгук-юк-джан), землей (тэгук-паль-джан);

• понимание взаимодействия между первоэлементами позволяет ученику овладеть искусством противостояния таким опасным природным явлениям, как гром (тэгук-са-джан) и ветер (тэгук-о-джан);

• но созидательная власть означает не подавление, а приобретение: от огня человек приобретает умение подчинять свой темперамент воле; узнав природу грома, он учится сохранять хладнокровие и мужество перед лицом опасности; ветер приносит его движениям нежность, легкость и мягкость, перед которыми не в силах устоять чужая грубая сила и твердость;

• от воды он перенимает умение маневрировать, обходить, обтекать, а если нужно, то и сокрушать препятствия. Это знание и умение делает ученика устойчивым к любым невзгодам, непоколебимым, как гора. Подобно горе, он становится спокойным и уравновешенным (тэгук-чиль-джан);

• достигнув состояния внутреннего покоя и уравновешенности, то есть гармонизировав самого себя, ученик наконец проникает в сущность Единого, ему открывается воля Неба и законы плодородия Земли, содействию которым он отныне подчиняет всю свою жизнь (тэгук-паль-джан).

При исполнении пумсе четко действует правило равновесия и смены противоположностей Инь - Ян: после защиты следует атака, смещение вперед дополняется смещением назад, уход вправо сменяется уходом влево, напряжение - расслаблением.

Череда блоков и ударов символизирует бесконечный круговорот превращения первоэлементов, периодически возвращающий к исходной точке. Подобно этому и практикующий пумсе в итоге оказывается в той же позиции, с которой начал движение.

Спокойное, размеренное дыхание взаимосвязано с ритмом исполнения пумсе. Ритм движений и действий как бы согласуется с ритмом вселенских превращений, который сливается с пульсацией спокойного и невозмутимого человеческого сердца.

По всей видимости, было задумано, что тэгук пумсе, ученические формальные комплексы должны практиковаться адептами (последователями) тхэквондо в «малом отшельничестве» и приводить к Нирване.

То есть, по даосской традиции, ученику следует осваивать их, удалившись в уединенные и безлюдные места, дабы никто и ничто не тревожило его и не отвлекало от занятий, не выводило из состояния глубокой сосредоточенности, столь необходимой, по мнению чань-буддистов, для достижения незамутненного «несознания», гармонизирующего человека со всем окружающим миром.

Мастерские пумсе, очевидно, базируются на даосской концепции «большого отшельничества» и дзэнской теории «тождественности Нирваны и Сансары». Предполагается, что достигнутое мастерство позволяет практиковать тхэквондо, уже находясь «в миру», в социальном окружении, а также требует с радостью и благоговением подчиняться гражданскому долгу, национальным интересам, культурным традициям народа, завещанным мудрыми и доблестными предками, прославляя и преумножая силу и богатство своей страны (Коре пумсе).

Культивируя и пропагандируя тхэквондо среди других людей, мастер мудро наставляет их на «Путь ноги и руки» (так буквально переводится «тхэквондо»), тем самым сея добро и спасая от жизненных невзгод. Мудрая добродетель окончательно укрепляет его, сообщает ему внутреннюю духовную силу, делает твердым и чистым как алмаз, позволяя пребывать в Нирване, оставаясь в то же время в мире Сансары (Кумган пумсе).

Согласно буддийскому учению, тот, кто уже сам достиг совершенства, но не покинул Сансару, дабы помогать другим живым существам, носит имя архата и приравнивается к святому. Легенды предписывают святым жить в чистых местах, местах средоточия сил добра, которые, по представлениям древних корейцев, находятся в горах. Древнее предание гласит, что и сама корейская государственность возникла в горах (Тэбэк пумсе).

Но так же как святые когда-нибудь спускаются с гор к людям, живущим в плодородных долинах, так же как корейский народ, создав свое государство, расселился на равнинах, так и мастер тхэквондо с успехом живет среди людей. Ни в горах, ни на равнине его не покидает чувство внутренней свободы и уверенности в своих силах и правоте. Свободно путешествуя по равнине, мастер тхэквондо преумножает могущество добрых сил (Пьенг-вон пумсе).

Истинный мудрец не гонится за большим, но довольствуется малым, в простом обнаруживает сложное, в конечном - бесконечное. Подчиняясь дисциплине простой десятичной системы, он находит в ней универсальную многообразность, бесконечность комбинаций и сочетаний (Сипчин пумсе).

Человек - порождение Неба и Земли. Мастер тхэквондо отлично осознает это. Путешествуя по Земле, он способствует ее процветанию и плодородию (Дзитэ пумсе).

Мастер знает волю Неба и воплощает ее своими поступками (Чонгвон пумсе).

Он выживает в любых условиях, адаптируется к любым обстоятельствам, приспосабливается к любой местности и ситуации подобно воде, но при этом никогда не изменяет воле Неба и законам Земли (Хансу пумсе).

Происходит это потому, что истинный мастер находится в гармонии с Единым. Он знает, что все разделения и противоречия мнимы, иллюзорны, что начало и конец Пути суть одно и то же, что все превращения и изменения связаны между собой и подобны кругу, а высшая степень мастерства есть не что иное, как первая ступень ученичества. В этом основа его скромности, неисчерпаемой глубины и бесконечного самосовершенствования (Ильо пумсе).

Занятия пумсе закладывают отличную техническую базу, общую культуру тренировочного процесса, дают духовный заряд, формируют навыки тренировки на уровне медитации.

Являясь, по сути, одиночными занятиями, они, тем не менее, ориентированы на парное и групповое единоборство (когда один бьется с двумя или большим числом противников). Часто практикуется массовое исполнение формальных комплексов.

Все философские принципы, представленные в пумсе, распространяются и на керуги, то есть парную боевую подготовку и спортивный поединок (спарринг).

Итак, формальные комплексы - пумсе следует рассматривать как первоначальную и необходимую систему тренировки для перехода к занятиям поединком.

Педагогика поединка

В военной и в спортивной педагогике единоборств «естественность», «простота», «целесообразность», «экономичность» суть понятия, неразрывно связанные между собой и с понятиями «гармония», «совершенство», «мастерство». Поэтому, приступая к отработке отдельных элементов базовой и спаррин-говой техники, нужно помнить, что главной задачей тренировки на этом этапе (как, впрочем, и на всех остальных) является естественность, которая, в свою очередь, обеспечит и силу, и скорость, и резкость, и внезапность ударов - приемов.

Принцип естественности распространяется на статическое и динамическое исполнение техники. Говоря о статике, мы исследуем основные правила формы и физиологии ударов. Но начнем мы с психологического требования сохранять спокойствие. Уже на уровне проработки отдельных элементов это послужит залогом правильной тренировки и выработает надлежащую привычку на будущее. «Главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие». «То, что спокойно, легко сохранить». Чтобы уловить естественность, следует внимательно прислушиваться к своим ощущениям, ведь правильно выполненный элемент должен быть совершенно комфортным, удобным, лишенным каких-либо неприятных или болевых сопутствующих эффектов. Удобство приведет к желаемой стабильности и обеспечит условно-рефлекторное закрепление правильной формы приема, которую нельзя будет поколебать уже никакими эмоциями. Как считают даосы, «умелый воин не бывает гневен».

Первое правило формы относится к стойке бойца. Здесь во всей полноте выражено представление об исходной гармонии (многозначности, инвариантности), которая только и способна обеспечить абсолютную готовность спортсмена к любому возможному развитию событий в спарринге. Стойка должна максимально уравновешивать тело человека, а проекция центра тяжести должна, продолжая линию позвоночного столба, опускаться таким образом, чтобы одинаково нагружать обе ноги.

При такой стойке тазобедренная область тела максимально свободна, расслаблена и способна придать любому движению сильный импульс, что называется, «запустить его от бедра». При такой стойке конечности могут и должны быть расслабленными и слегка согнутыми, а фигура в целом - сгруппированной, что и обеспечит исходную способность бойца одинаково легко уйти (уклониться) из данной стойки в любую сторону, сместиться в любом направлении, выполнить любой удар.

Второе правило формы - это правило сохранения равновесия, устойчивости. «Кто умеет крепко стоять, того нельзя опрокинуть. Кто умеет опереться, того нельзя свалить». Выполнение этого правила требует длительных статических занятий, при которых тренирующийся, стоя на одной нижней конечности, выполняет ряд движений другой, вплоть до того, что на какое-то время замирает с выпрямленной и высоко поднятой ногой. Совершенное равновесие даже позволяет при этих манипуляциях держать на голове, плечах и в руках чашки с водой, не проливая ни капли.

В ходе такой тренировки закачиваются нужные мышцы, растягиваются и фиксируются нужные связки, благодаря чему выполнение ударов не требует никаких усилий, происходит само собой, рефлекторно, не отвлекая внимания бойца и не «выбивая» его из состояния «несознания» в спарринге.

Дальнейшие правила касаются уже непосредственно физиологического обеспечения и формы выполнения ударов. Например, правило волны напоминает скорее физиологический закон. Оно действует в прямом соответствии с философским положением о том. что любое движение во Вселенной имеет волновой характер и вовлечено во всеобщий круговорот изменений, то есть рано или поздно возвращается к своему Истоку, к Центру мировой пульсации. Данное правило гласит: «Любой удар (как рукой, так и ногой) выполняется на основе кругового (вернее эллиптического) волнового движения, передаваемого последовательно сокращающимися мышцами. Началом для волны служит толчок бедром (область, где у человека находится физический центр тяжести)».

Дойдя до Предела своего поступательного распространения, определяемого самой дальней точкой выпрямляемой в ударе конечности, волна продолжает распространяться уже в обратном направлении и, достигнув тазобедренной области, заземляется, или поглощается физическим центром тяжести, совпадая с его проекцией на землю.

Общий механизм волнообразного движения напоминает принцип работы безоткатного орудия, а общая схема действий тела включает четыре основных момента: группировка для толчка, поступательное развитие удара, возвратное движение конечности, группировка для заземления (последнее - по аналогии с заземлением волнового электрического заряда). Иными словами, волна, посланная тазобедренным толчком, при ударе рукой свободно передается через плечевой пояс в локоть, кисть и далее в обратной последовательности: или через колено в голень, стопу и обратно (при ударе ногой). Это очень напоминает удар хлыстом, если за начало и конец движения принять его ручку.

Говоря о правиле волны, мы затронули вопрос о траектории ударов, что требует пояснения. Если древние считали абсолютно совершенной фигурой круг (этим символом они обозначали вечность и бесконечность Неба), то современная наука доказывает, что оптимальной и фактической траекторией упорядоченного движения звезд, планет и других космических тел является эллипс. Примиряя даосов с их круговыми приемами и чаньцевс их прямолинейной тактикой, мы примем эллипс за идеальную фигуру техники поединка и будем в дальнейшем основываться на ней.

Для начала выведем эллиптическую траекторию удара в качестве четвертого правила формы. Это правило распространяется на прямые, боковые, круговые и любые другие удары. Оно несет обширную функциональную нагрузку:

• во-первых, эллипс способен обеспечить гораздо более высокую (нежели круг), буквально ювелирную точность удара;

• во-вторых, противнику легко отклониться от кругового удара и очень трудно «уйти» от эллиптического, позволяющего, вытянув бедро в сторону приложения силы удара, значительно увеличить его дальность;

• в-третьих, более крутая траектория возврата бьющей конечности помогает легче и быстрее погасить инерцию поступательного волнообразного движения и сохранить равновесие;

• в-четвертых, эллиптическая траектория менее размашиста и более экономна (чем круговая), что способствует как высокой скорости удара, так и быстрому возврату в исходное многофункциональное положение;

• в-пятых, боец благодаря эллипсу не «зависает» в ударе и, соответственно, в случае своего промаха не так сильно подставляет под контратаку противника спину (при ударе с разворотом) или почки (при боковом ударе);

• наконец, в-шестых, эллипсоидная траектория позволяет раскрыть (выпрямить) бьющую конечность в самый последний момент, между ближней и дальней границами зоны непосредственного поражения мишени (что существенно снижает центробежную силу и облегчает эту конечность, которая, является более длинным рычагом, плечом). Она позволяет, соответственно, успешнее сохранять равновесие при выходе тела из удара.

Последняя функция эллипсоидной траектории требует отдельного внимания. Поэтому мы переходим к последнему правилу формы, а именно, к правилу рычага. Представим себе простейшие весы, у которых есть два плеча (крыла), а центр закреплен на специальной подставке так, чтобы обеспечить вращение крыльев подобно карусели. Если относительно центра одно плечо качнуть вниз, то второе поднимется вверх, а если одно плечо толкнуть вправо, то второе уйдет влево. Назовем активное, ведущее крыло (то есть то, которое в силу внешнего воздействия становится инициатором колебания весов) аверсным, пассивное (ведомое) - реверсным, а их комплексное движение - аверсно-реверсным противодействием или противодвижением.

Правило рычага применительно к технике единоборства можно сформулировать следующим образом: противоположные относительно физического центра тяжести или относительно оси симметрии части тела в процессе выполнения удара-приема должны работать в постоянном аверсно-реверсном противодействии или противодвижении. В этом случае сила и масса бьющей (аверсной) конечности компенсируются реверсным плечом, что сохраняет тело как динамическую систему человека в состоянии относительного покоя и равновесия в целом.

Так философские представления о находящемся в вечном Покое Центре мироздания, о равновесии Всеобщего, Целостности при движении всех составных частей (у даосов), а также требование сохранять покой и уравновешенность на всех этапах медитации (у чань-цев) преломляются в работе над стойкой, над формой отдельных технических элементов единоборства.

Выполняя технику единоборства, нельзя пренебрегать простотой, ведь «преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое из малого. Поэтому совершенномудрый начинает не с великого, тем самым он совершает великое. Где много легких дел, там много и трудных. Поэтому совершенномудрый относится к делу как к трудному, поэтому он не испытывает трудности».

Уже на этапе статических тренировок, наращивая арсенал (количество) элементов (приемов), не следует забывать об экономичности. Не стоит изучать много и сразу, гораздо дальновиднее будет ограничиться малым числом технических элементов. Во-первых, малое легче «схватить», освоить, а во-вторых, «с помощью немногого управляют многим». Недаром древние наставники полагали: «Там, где счет доходит до восьми, там уже присутствует вся тьма вещей». Например, считалось, что если боец успешно борется сразу против восьми противников, то дальнейшее их увеличение для него безразлично, и проблема упирается только в резерв сил и времени. Достаточно подсчитать число возможных комбинаций, скажем, из восьми ударов, и все станет ясно.

Далее, практикуя отработку форм (приемов) единоборства в движении, в динамике из простого получают сложное, но сложное ни в коем случае не должно разрушать или искажать простого. В динамике необходимо выполнять все требования и правила форм, используемые в статических тренировках. Стабильность и форма выполнения ударов, например, не должны изменяться или ухудшаться, как бы их ни практиковали: с прямым или угловым смещением, с подскоком или в прыжке, подаваясь вперед или оттягиваясь назад, выполняя удар с места или с под-шагивания (со степа), на ходу или на бегу.

Простое естественно и совершенно лишь в том случае, если оно оптимально, целесообразно. Простота сама по себе еще ничего не доказывает, она может быть ложной и вредной, если не определяется в конечном счете (в итоге) сложным, то есть целями и задачами общей системы единоборства.

В единоборствах форму приема (простое) определяет движение (сложное), фактический способ применения данного приема в конкретной ситуации боя. В данном случае призыв к оптимальности, целесообразности весьма близок к предупреждению соблюдать осторожность, следить за собственной безопасностью.

В «Трактате о военном искусстве» У-цзы написано: «Осторожность - это значит: уже победить, но сражаться как будто бы в первый раз». Так же как, приняв боевую стойку, вы должны быть похожи на неприступную крепость, так и, выполняя удар в быстро меняющейся ситуации поединка, позаботьтесь о своей максимальной защищенности на случай контратаки или встречного приема со стороны противника. Двигаться - не означает раскрываться (или, что то же самое, разоружаться).

Естественность, оптимальность часто отождествляется с приспособленностью, даже если эта приспособленность кажется не очень красивой, не до конца эстетичной. «Великое совершенство похоже на несовершенное, но его действие не может быть нарушено...» Не случайно поэтому приемы в контактном единоборстве могут эстетически уступать, например, элементам спортивной гимнастики, ведь в единоборствах критерием красоты становится целесообразность.

Оптимальность, целесообразность динамики приемов, ударов требует также экономности, экономичности их практического употребления в бою. В любом простом ци, по мнению восточных мудрецов, заложена вся полнота Всеобщего, дэ, но каждое ци проявляет дэ по-своему. Точно также, если любой удар в единоборстве многофункционален потенциально, это еще не означает, что им нужно затыкать каждую дырку, применяя без разбора, все равно в каком случае. Нет смысла суетиться, бестолково размахивать руками и ногами, совершать массу других движений, при которых техника сразу перестанет быть естественной, становится разновидностью балетно-хореографической программы.

Ценность любого удара, приема определяется его местом в общей системе спарринга. Из этого следует исходить при применении каждого конкретного удара, то есть использовать его там, где он наиболее эффективен. Из этого следует исходить при отработке комбинаций, серий, связок двух и более элементов. Наконец, из этого следует исходить при построении атак и контратак. Пожалуй, на их примере лучше всего комментировать взаимопреодоле-ние и взаимопорождение противоположностей в гармонии Инь - Ян.

Атака - это активная часть наступления. В единоборстве можно давить, напирать, нажимать на противника психически (взглядом и резкими жестами) и физически (смещаясь чуть вперед и в сторону, выгадывая для себя более удобную позицию для нападения). Это лишь подготовка, но не сама атака, которая, впрочем, иногда не нуждается ни в какой подготовке и проводится, так сказать, «сходу», чтобы обеспечить внезапность или мгновенно воспользоваться выгодной ситуацией.

«Надлежит нападать, когда он (противник. - А. П.) торопится и спешит... Надлежит нападать, когда он, ошибившись во времени, не сообразуется с ним... Надлежит нападать, когда он часто переходит с позиции на позицию... Надлежит нападать, когда он преисполнен страха».

К этому поучению У-цзы можно добавить, что надлежит нападать, когда действия противника чересчур сложны и не экономны. Кстати, этим недостатком не должна грешить и сама атака. Если под вашим натиском противник «прогибается», оттягивается назад, стараясь разорвать дистанцию, ему нельзя (опасно) это позволять. Соответственно, в этом случае требуется продолжение атаки, но все равно не усложнение ее: атакующее действие следует разбить на отдельные простые связки (периоды) и выдавать порциями, сообразуясь с общим ритмом схватки-столкновения, чутко «прислушиваясь» к нему.

Атака есть самая решительная часть наступления. Известный афоризм Сунь-цзы гласит: «Непобедимость есть оборона: возможность победить есть наступление». Так вот, данной возможности не представится,если не атаковать решительно. Сила, скорость, резкость, внезапность - все это атаке придается решимостью. Атаковать вяло так же опасно, как дрожащими руками, не целясь, даже не натянув как следует лук, отправлять стрелу во врага, который уже сам готов спустить тетиву.

Если не уверен, то лучше не атаковать вовсе. «Когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит, есть все в избытке».

Мы уже говорили о принципе простоты, или экономичности, или оправданной сложности атаки. Добавим теперь к нему принцип разброса или разнообразия.

Атакующие приемы, направленные на одну и ту же область (точку), вызывают естественное усиление противоположной стороной защиты этой области (точки) и лишают атаку смысла. Если однообразие при нападении не является хитростью, то следует его исключить и действовать разнообразно, угрожая сразу на нескольких уровнях и с нескольких сторон. Тогда внезапность атаки подорвет надежность защиты. В этом и заключается суть принципа разброса, который действует также на уровне гармонии взаимодействия атак и контратак.

Опыт поединка учит не зацикливаться на одной модели ведения боя. Тот, кто все время нападает, легко просчитывается, разгадывается и подлавливается хладнокровным противником. Тому, кто замыкается на защите, легко навязывают свою волю и версию боя.

Контратака - это оборона, доведенная до такой степени остроты и агрессивности, когда она превращается в свою противоположность, то есть в атаку. Контратака есть активная и инициативная защита. Единоборство вообще есть повышенно агрессивный режим жизнедеятельности, и не рекомендуется привыкать к пассивной защите в спарринге, конечно, при условии, что вас интересует результат поединка.

Контратака является самой сложной для отработки процедурой в любом единоборстве. Подчеркнем, сложной с точки зрения тренировочного процесса, а не по техническому содержанию. Даже чисто психологически довольно тяжело привыкнуть к практике контратак, поэтому сами контратаки обязаны быть до предела простыми и естественными, экономичными и целесообразными.

Контратаки представляют собой вершину подготовки бойца на точечно-фрагментарном этапе медитации. Их успешное исполнение требует солидного опыта и большой доли интуиции, потому что здесь основная работа идет на уровне бесформенного.

Есть два варианта работы с бесформенным: до проявления формы (опережающий вариант) и после проявления формы (завершающий или, выражаясь точнее, оттягивающий вариант). В первом варианте контратаки одного вида на долю секунды опережают атаку, разгадывая и разрушая замысел противника еще до того, как он раскрывает свою форму и содержание. В данном случае интуиция бойца реагирует не столько на само нападение, сколько на желание противника напасть, узнаваемое по позиции, по подготовке, по начальному толчку, по блеску в глазах. «Сильный старается опередить тех, кто слабее его; слабый - тех, кто сильнее его». «Так с помощью слабого оказываются сильным».

Второй вариант контратак, наоборот, требует, чтобы форма и содержание атакующего действия были до конца раскрыты, наступательный порыв уже прошел свой апогей. При этом боец до последней возможности оттягивает контратаку, давая противнику зарваться, «провалиться» в атаке, потерять контроль и равновесие, одним словом, раскрыть себя своим же движением. Здесь контратакующее действие как бы подхватывает, принимает по эстафете затухающее движение, гаснущую форму удара/приема противника и использует их уже в своих интересах.

Часто вашего партнера по спаррингу бывает трудно вытащить из его защитного кокона. В этом случае следует помочь ему решиться на атаку, выманить различными финтами и обманными движениями, заставить проявить форму, но бить на уровне бесформенного, ибо «воздействовав на противника, узнают законы, управляющие его движением и покоем; показывая ему ту или иную форму, узнают место его жизни и смерти».

Конечно, есть контратаки, направленные непосредственно на силовое разрушение явных атакующих форм, но это скорее исключение, чем правило. Гармония поединка учит отвечать на силу слабостью. Ловкость и увертливость одолевают любую силу и грубость. Податливость обращает натиск врага против него самого, используя его силу для его же уничтожения. Поэтому контратаки обычно дополняются уходом, отклонением с линии атакующих ударов.

Уход, маневр выполняется до или одновременно с контратакующим движением. «Вообще в бою схватываются с противником правильным боем, побеждают же маневром. Поэтому тот, кто хорошо пускает в ход маневр, безграничен подобно небу и земле...»

«Война - это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; ... если он силен, уклоняйся от него, вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; ... нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает», - вот что пишет китайский философ и полководец Сунь-цзы в «Трактате о военном искусстве». Вот что является лучшим наставлением по работе с бесформенным или примером «деяния г через - недеяние».

Практика «недеяния» - это основа боевого (контактного) единоборства как одного из методов (способов) активной медитации. Она проистекает из философского тезиса о полном отсутствии, иллюзорности собственного «Я» каждого из бойцов и о слиянии их в Едином.

Человек, который действует не по своему субъективному произволу, а в строгом соответствии с естественным ходом развертывания законов Единого, Всеобщего совершает «деяние - через - недеяние».

Познать законы Всеобщего, Природы можно только добившись гармонии с Природой. Поэтому в боевых и спортивных единоборствах так поощряются тренировки «на свежем воздухе»: на берегу моря (отработка прыгучести, стретчинг, медитация); в сосновом бору (маневрирование, отработка ударов - в контакт и без контакта по стволам деревьев); в поле (тренировка ударов со смещением и на бегу); в лиственном лесу (оттачивание резкости ударов по листочкам и молодым веточкам).

Для принципа слияния с Природой характерно также подражание повадкам зверей и особенностям существования растений.

С практикой «недеяния» связаны принципы «прилипания (тени)» и «зеркального отражения». Человек, чтобы он ни делал, никогда не сможет убежать от собственной тени или обмануть собственное отражение в зеркале. Реализация этого принципа в практике тренировок составляет целый пласт учебных занятий, включающих бой с тенью, зеркальное смещение в парах, групповое синхронное исполнение технических приемов. Исследователь дзен Д. Т. Судзуки пишет, что когда фехтовальщик, например, натренирован до состояния «самоотсутствия», «несознания», когда он перестает осознавать свою включенность в схватку, «в такие моменты сознание тренированного фехтовальщика уподобляется зеркалу, отражающему каждую мысль противника и содержащему точное указание, как победить его. (Точнее, даже не указание, а интуицию, коренящуюся в бессознательном)».

Высший этап активной медитации в единоборствах также (как и точечно-фрагментарный этап) неоднороден. Он включает два уровня: условный (или обусловленный) и свободный (безусловный).

На условном уровне формируется (оговаривается) какая-то программа действий, ограничивающая свободу каждого из партнеров.

Если же говорить о свободном спарринге, то здесь присутствуют свои ступени обусловленной подготовки, задачи - уровни освоения техники боя.

Научиться поединку можно только занимаясь поединком. Бой - это процесс, познаваемый изнутри; искусство выживать, требующее серьезного практического изучения. В книге «Практика Дзэн» философ Чжан Чжень-Цзы пишет: «Дзэн является в своей сути и на своем более высоком уровне не философией, а непосредственным опытом, в который можно погрузиться всем своим существом...» Это же относится и к спаррингу.

Поверхностное отношение к поединку превращает его в простую драку и не столько формирует, сколько разрушает технические навыки и психику.

Спарринг - это пиковая точка подготовки бойца, высшая ступень активной медитации, требующая определенного совершенства во владении приемами и тактикой боя. Таким образом, поединок одновременно является вершиной мастерства и методом обучения бойца.

Возрастная методика обучения в единоборствах

Последовательность ступеней обучения любому боевому или спортивному единоборству основывается на двух правилах, требующих неукоснительного соблюдения. Первое правило предупреждает: «Обучай того и на-

столько, кто и насколько уже готов понять и принять твое Учение!» Великий Конфуций учит: «Давай наставления только тому, кто ищет знаний, обнаружив свое невежество. Оказывай помощь только тому, кто не умеет внятно высказать свои заветные думы. Обучай только того, кто способен, узнав про один угол квадрата, представить себе остальные три».

Созревший плод сам падает в руки умелого садовника. Для этого не нужно трясти дерево. Давать же знание тому, кто неспособен его принять, либо бесполезно, либо опасно и для него, и для окружающих. Поэтому дзэн и требует создать условия, в которых человек сам дорастет до нужного уровня, приобретет свой личный и поэтому бесценный опыт, ибо чужие ошибки, как правило, никого не учат.

Второе правило гласит: «Развивая, не причиняй вред!» Даже самая великая цель является ложной, если она, хоть в малой степени, ведет к психофизической ущербности, духовной, нравственной деградации.

Эти правила далеко не так самоочевидны, как кажется с первого взгляда. Для их выполнения требуется согласовать всю систему обучения единоборству с законами психофизиологического развития человека.

Научный анализ этих законов и спортивная статистика показывают, что при ранней специализации в спортивных единоборствах уровень мастерства достигается к восемнадцати годам. Попытки искусственно сократить многолетний тренировочный процесс и приблизить результат, как правило, наносят ущерб психике и организму. Отсюда следует, что к тренировке детей и подростков нельзя подходить с тех же позиций, с которых принято рассматривать тренировку взрослых спортсменов. Основное отличие состоит в том, что достижение высших спортивных результатов здесь не планируется.

Это лишь начальный этап многолетней подготовки, главной целью которого является создание прочного фундамента для последующих достижений в период наивысшего развития организма. Поэтому в эти годы тренировка носит разносторонний характер и направляется на приобретение комплекса необходимых качеств (физических, технических, тактических, психических и морально-волевых). Конечный результат такой тренировки всецело определяется тем, насколько полно будут учтены непрерывность и волнообразность функционального совершенствования растущего организма,возрастные особенности, присущие детям и подросткам.

Комплексное обучение в спортивных единоборствах включает следующие компоненты:

• общую и специальную психофизическую подготовку, направленную на воспитание волевых качеств, правильных и устойчивых психических установок, на развитие координации в работе конечностей, эластичности мышц и связок, скорости, силы, резкости и выносливости;

• отработку технических элементов и комбинаций, формирование необходимого объема условных рефлексов и физической памяти;

• развитие интуиции в процессе занятий активной медитацией на уровне индивидуальной и парной групповой подготовки. Сообразно с этим, а также учитывая возрастную психофизиологию, можно выделить три самые общие возрастные группы обучаемых:

• дети до 11 лет;

• подростки от 11 до 15 лет;

• молодые люди старше 15 лет (табл. 8).

При работе с детьми следует учитывать такие их психофизические особенности, как:

• слабое развитие двигательной системы, малый объем мышечной памяти, вызывающие в результате неэкономичность и плохую координацию движений;

• повышенная интенсивность обмена веществ, вызванная этим постоянная перегрузка в работе сердечно-сосудистой системы, приводящие к быстрой утомляемости и неприспособленности к большим и длительным нагрузкам;

• высокая частота сердечных сокращений, расширенность сосудов, обеспечивающие хорошее кровоснабжение, восстанавливаемость и адаптированность детей к кратковременным переменным нагрузкам;

• повышенная возбудимость и, как следствие, быстрая истощаемость нервной системы, а также связанная с ними повышенная эмоциональность поведения, приводящие к неспособности детей достаточно долго удерживать сосредоточенное внимание на чем-то одном.

Эти и другие особенности определяют и методику обучения на данном этапе, в основе которой заложена игра. Игровые задания формируются исходя из целей и задач подготовки тела, психики и духа детей к активному освоению базовой техники единоборства в дальнейшем.

Таблица 8. Возрастная педагогика спортивных единоборств

№ п/г	Возрастная группа 1 обучаемых	Возрастная методика обучения и воспитания
1	Дети до 11 лет	«Игра» - основной метод. «Повторение через подражание» - дополнительный метод
2	Подростки от 11 до 15 лет	«Повторение через подражание» - основной экстенсивный метод. Формальные комплексы 1 основной интенсивный метод. Спортивный учебно-тренировочный поединок 1 дополнительный интенсивный метод
3	Молодые люди старше 15 лет	Спортивный соревновательный поединок - основной метод. Спортивный учебный поединок, скоростные, скоростно-силовые, игровые, формально-технические, стретчинговые тренировки - дополнительные методы

Вся социализация или социальное воспитание ребенка проходит через игру. Игра открывает наиболее короткий и эффективный путь к решению поставленной задачи. Поэтому вся тренировка детей в целом должна быть обставлена как игра в широком понимании этого слова и представлять собой череду сменяющих друг друга игр в узком, привычном нам смысле.

Несмотря на комплексность физического развития, каждый игровой вид спорта имеет особое значение для последующих занятий техникой и поединком спортивного единоборства, например, волейбол отлично развивает прыгучесть и амортизацию, баскетбол приучает к маневру, регби приобщает к силовому контакту, теннис формирует навык микросмещений (то есть навык правильной позиции и усиления удара), футбол развивает функционал ног, ручной мяч - функционал рук.

Отлично служат для развития реакции, гибкости, увертливости, координации и равновесия подвижные игры «на воздухе». Со стретчингом (растяжкой) и статическими заданиями дело обстоит сложнее, но и здесь можно найти выход, превратив их в игру. Тем самым дети постепенно растянут связки и закачают мышечный корсет спины, живота, бедер и коленей, играя, а не испытывая болевые или иные неприятные ощущения, отвращающие их от тренировок. Очередность применения игр диктуется детским темпераментом и указанными выше их возрастными психофизиологическими особенностями.

Подростковая возрастная группа от одиннадцати до пятнадцати лет имеет свои специфические особенности. Например:

• улучшение и стабилизация функционирования всех систем организма и психики повышают выносливость подростков, что в свою очередь позволяет увеличить интенсивность переменных нагрузок;

• развитие двигательного анализатора и укрепление опорно-двигательной системы приводят к совершенству координации. Данные психофизические черты, характерные для начала указанного периода, позволяют перейти от подготовительных занятий к активному изучению и отработке базовой техники единоборства, а также к начальному этапу обучения фрагментам техники боя.

Вместе с тем уже в середине данного периода начинаются сложные внутренние перестройки и довольно интенсивное физическое развитие, что вызывает временную функциональную неустойчивость, нестабильность, сравнительную неустойчивость организма и психики. Поэтому учителю не следует выходить за рамки средних нагрузок. Нужно очень осторожно включать скоростные и силовые задания, ограничиться масштабом клубных соревнований. В целом, это время накопления условных рефлексов, роста объема физической памяти, расширения технического арсенала.

На этом этапе высока роль групповой методики, основанной на подражании, а также индивидуальных тренировок с применением метода активной медитации при работе с формальными комплексами.

Интенсивное использование базовых навыков начинается после пятнадцати лет, то есть в юношеском возрасте, когда перестройка организма завершается, все его системы уравновешиваются и стабилизируются. В частности, сердечно-сосудистая система обеспечивает выносливость и восстановление при повышенных силовых и скоростных нагрузках.

Увеличивается роль соревнований, практического применения основной техники.

Накапливается личный спарринговый опыт, столь необходимый для развития интуитивного видения ситуации поединка.

Основным методом занятий становится активная медитация в процессе спарринговой подготовки, то есть сам поединок.

Таким образом, спортивные единоборства представляют собой целостную систему форм и направлений, методов и средств обучения и воспитания личности спортсмена, позволяющую комплексно и сбалансированно на каждом этапе взросления подготовить необходимые технико-тактические, психофизические и духовно-нравственные навыки и качества будущего чемпиона.

Единоборства в военно-прикладной подготовке

Много лет продолжается ожесточенный спор о том, какие именно виды и версии спортивных и неспортивных единоборств целесообразно было бы положить в основу подготовки бойцов, нацеленных на выполнение специальных задач, в той или иной степени удаленных от обычных войсковых или полицейских операций. Игнорируя довольно расхожее мнение, будто бы в условиях современного вооруженного столкновения или интеллектуального прессинга оперативнотактической игры разведывательных и иных спецслужб единоборство не применимо, обратимся к реальной практике экстремальных условий острой оперативной обстановки.

В бою и сражении, на фронте и в тылу регулярно возникает оперативная необходимость решения так называемых острых задач, при активном выполнении которых особая ставка делается на разноплановой индивидуальной подготовке бойцов и офицеров.

Из-за неординарности активных мероприятий, их повышенной экстремальности даже для военных действий подготовка спецназа должна быть (несмотря на специализацию) комплексной. Следовательно, она с неизбежностью должна включать в себя и раздел единоборств, незаменимых в ситуациях непосредственного, клинчевого психофизического боевого контакта с врагом. Причем единоборство не следует понимать слишком узко, например, как тот или иной вид восточного единоборства или рукопашного боя. Напомним, что реальное, явное, комплексное определение единоборства трактует его как протекающий на биосо-матическом, психическом, духовном уровнях единоличный или парный вооруженный или безоружный поединок с одним реальным или воображаемым противником, а также как технико-тактическую систему (системы) подготовки и ведения подобного поединка.

В ближнем бою огнестрельное оружие при отсутствии специальных навыков стрельбы по активным движущимся мишеням на дистанции 3-5 метров теряет свою эффективность, зато возрастают значение и роль холодного оружия, умения вести схватку без оружия. Рассмотрим типичные ситуации боевого близ-кодействия, требующие владения искусством единоборства.

Во-первых, это всем известное в самых общих чертах и, одновременно, по сути, совершенно не известное никому, кроме узкоспециализированных профессионалов, искусство бесшумного снятия часового, ликвидации пикета, секрета, боевого охранения.

Во-вторых, это индивидуальная, парная или групповая зачистка помещения, слишком маленького, неудобного, опасного, чтобы сделать ставку на применение огнестрельного, осколочно-разрывного или газового, нервно-паралитического вооружения.

В-третьих, это сложная ситуация освобождения заложников, ограничивающая возможность и эффективность использования оружия и спецсредств.

Наконец, с завидной регулярностью возникали и возникают непредвиденные, не-просчитанные заранее ситуации вследствие вмешательства случайностного фактора, при ошибках и нарушениях, срывах в ходе практического боевого развертывания оперативного планирования.

Не единожды описывались случаи, когда единоборческая подготовка выступала неожиданным фактором для вражеских солдат, взявших в плен безоружного единоборца. С такими неприятными сюжетами российские и американские солдаты неоднократно сталкивались в мировых и локальных войнах. Плененные японские, корейские, вьетнамские офицеры вдруг с легкостью разоружали и уничтожали своих конвоиров и вражеское окружение. Применяли подобную тактику и россияне. Например, в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. выдающийся советский боксер Николай Королев, спасая своего командира, притворно сдался немцам, а потом, сбив ударами трех охранников, пустил в ход гранату и вырвался с отрядом из кольца карателей.

Очевидно, примеров типовых ситуаций боевого использования приемов единоборства (в том числе и спортивного единоборства) можно найти еще немало. Что же роднит их между собой, заставляя задуматься о некоторых закономерностях применения единоборческой подготовки в боевой практике, особенно в работе различных спецподразделений? Прежде всего прикладной характер этой подготовки, определяющий специфический набор, комбинацию и остроту выполнения приемов.

Боевая прикладность представляет собой главную, но не единственную особенность, систематизирующий принцип единоборческой подготовки спецподразделений, который, впрочем, также нуждается в своей конкретизации.

В первом приближении можно выделить несколько аспектов, отражающих конкретные черты прикладной системы единоборства: внезапность, динамизм, периферическое зрение или круговой обзор, практическую завершенность, системность, асимметрическое воздействие.

Внезапность. Данный аспект полностью исключает любую традиционную ритуальность, официальный вызов, спортивную честность и благородство. Единственной добродетелью прикладного единоборства выступает эффективность (а в случае нужды и смертоносность) его приемов, что требует отказа от поддержек, страховок, работы без контакта или в полуконтакт. Допускается только явный физический или психический нокаут, полностью выводящий из строя, нейтрализующий противника хотя бы на все время проведения операции, включая маневр отхода и снятия, отзыва своего прикрытия.

Оборотной стороной внезапности выступает скрытность подхода и активного воздействия на противника. Поэтому в прикладном единоборстве особое внимание должно уделяться мгновенному, взрывному, реактивному проведению удара, приема, выхватыванию и применению оружия. Здесь крайне важны и стойка, и позиция единоборца. Никаких низких и широких стоек. Ноги на ширине плеч в положении обычного шага. Тело развернуто к противнику в четверть оборота, что позволяет быстро уклониться или сместиться в любую сторону, подставить под удар плечо или бедро, прикрывая опасные для воздействия точки и зоны. Позиция занимается не прямо напротив, а под углом к противнику, что также облегчает уход, уклон с чужой директрисы или линии наиболее эффективного поражения и одновременное сокращение своей директрисы.

Внезапность заключается в эффективном атакующем или контратакующем действии с ходу (с движения, на первый взгляд, не несущего агрессии) и, кроме того, в равнодушной жестокости, усиливающей психофизический эффект нападения.

Динамизм. Данный аспект предполагает скорость, текучесть, постоянную смену позиции. Значит, исключаются захваты, заломы, болевые удержания, фиксирующие и обездвиживающие противника, а наряду с ним и самого себя. Все предельно четко и просто: превентивное действие, вызывающее перелом конечности врага или его болевой, психический шок, а затем незамедлительное основное (и, если требуется, контрольное) действие по нейтрализации противоборца, лучше всего находящегося еще или уже в пассивной фазе. Реальное время схватки с одним противником не должно превышать 2-3 секунд. Далее - новое смещение, смена позиции.

Периферическое зрение или круговой обзор. Здесь имеется в виду умение «держать», фиксировать боковым зрением, «чувствовать» спиной и затылком всю ближайшую панораму, диспозицию, включающую и своих, и чужих. Зрительно-интуитивных сигналов-образов несколько: «свой-чужой», «открыт-закрыт», «атака-уход», «чисто». Вопросы (навыки) группового взаимодействия или противодействия на условно-рефлекторном уровне отработаны заранее. Потеря или ограничение периферического зрения равносильно гибели своей или своих товарищей, поэтому не может быть и речи ни о каких бросках или борьбе в партере. Практикуется поединок только стоя и в волчкообразном движении, допускающем лишь перекаты и круговые подсечки. Время касания пола телом или третьей конечностью максимально ограничено.

Практическая завершенность. Если говорить об однозначном безусловном решении поставленной задачи, то боец-единоборец не имеет права на милосердие, которое есть не что иное, как порождение неопределенности, непредвиденной случайности в лице недобитого врага. За спиной, по ходу движения вперед нельзя оставлять нерешенных вопросов. Поэтому серия, каскад боевых приемов обязательно завершается либо летальным исходом, либо серьезной травмой, надолго и гарантированно выводящей противника из строя. Первое или второе решение предписывается целью и условиями проведения операции. Но совершенно ясно, что спортивный прием и боевое действие имеют между собой очень мало общего: при боевом единоборстве блокировка опасна и малоэффективна, так же как малоэффективны и одиночные удары. Зато особую роль приобретают уклоны, уходы и двойки, состоящие из отвлекающего внимание, отводящего защиту обмана-финта и мощного поражающего удара в незащищенную или открывающуюся опасную зону, биологически активную точку.

Отрабатывать такие технические модули следует на тяжелом боксерском мешке и на парных боксерских лапах, добиваясь взрывной мощи, точности и неотвратимости двигательного действия. Работать в парах с таким уровнем жесткого контакта первоначально можно, лишь выполняя тесты с разбивкой на первый и второй номера, добиваясь полной синхронизации и ассиметрического воздействия.

Асимметрическое воздействие полностью исключает пересекающиеся траектории движения конечностей, при которых они ломают друг друга. В основу тренировки закладываются мощные, но безопасные (в случае грамотного использования) контратаки. Безопасные, естественно, лишь для пользователя. Отработка контратак осуществляется в виде тестовой практики и может в дальнейшем совершенствоваться в легком контакте только будучи доведенной до моторного абсолюта. Шкала нарастания тестовой сложности подразумевает целый ряд последовательно сменяющих друг друга этапов-заданий.

Асимметрическое воздействие или реагирование, активно применяемое на уровне безоружного боя или при схватке безоружного с вооруженным, в более ограниченном варианте эффективно также и в условиях оружного боя. Все три указанных уровня техники должны быть построены на общей для них системной основе, когда полезные навыки, рефлексы не путаются и ослабляют, а взаимоусиливают и в разумной степени дублируют друг друга. Системность боевого единоборства выступает другим выражением и проявлением его завершенности.

Вместе с тем нельзя объять необъятное, поэтому рекомендуется максимально облегчить боевую систему, оставив лишь коронные приемы и практику с 2-3 видами оружия.

Оружие работает особенно эффективно в комплексе с ударной техникой ног, а когда это возможно, то и рук.

Отметим, что ни одно современное спортивное единоборство такой системной завершенностью не обладает, что ставит под большое сомнение возможность его прикладного (боевого) применения. Наибольшими шансами на успешное прикладное использование отличаются универсальные или комплексные единоборства, но и они нуждаются в существенной корректировке и дополнении.

Напомним, создание прикладного единоборства должно исходить не из спортивной условной, а из боевой реальной ситуативной эффективности, иными словами, оно может возникнуть лишь на принципиально иной, нежели чисто спортивное единоборство, основе. Такой основой еще с древнейших времен являлись магические боевые танцы. Поэтому для создания прикладного единоборства не годится ни одна современная система, утратившая или никогда не имевшая боевой реальности и системной завершенности. Зато вполне целесообразно на базе нескольких соотносимых традиций разработать специальную тестово-соревновательную практику, удовлетворяющую поставленной цели. В данном контексте проект по созданию такой прикладной системы единоборства, отражая существо проблемы, возможно, следует назвать «спортивно-боевые танцы».

Психогогика единоборств

Мировозренческие основы восточной единоборческой психогогики

Единоборства и управление психофизической деятельностью людей - нигде и никогда связь между ними не устанавливалась более системно и рельефно, чем в средневековом Китае. Нигде и никогда эта связь не выдерживала столь длительной проверки временем. Наконец, нигде и никогда физическая культура и психогогика не ориентировались столь целеустремленно на философские мировоззренческие доктрины и не прорабатывались с такой педантичной взаимозависимостью и завершенностью в качестве трех составных частей единой образовательной и воспитательной программы. Поэтому совершенно естественно, что в контексте данной темы объектом нашего пристального внимания становится китайская средневековая культура, кстати сказать, являющаяся базовой, материнской культурой для многих восточных единоборств вообще.

В данном контексте важна не история единоборств, не их философия, а их уникальная психогогика, то есть психотехника, психофизические методики, используемые для активного, но не физического, не силового, а чисто психического управления своим и чужим поведением. Напомним, что китайская цивилизация в процессе своего становления и развития выработала целостный комплекс вполне определенных и стойких стереотипов языка и мышления, позволяющий говорить о ее уникальных параметрах, отличных от представлений европейца. Высшей ценностью в аксиологической системе образованного китайца на протяжении тысячелетий оставался образ гармонично устроенного вселенского социума. Гармония рассматривалась им как состояние динамического равновесия, в котором противоположности не разрушают, а лишь взаимодополняют друг друга, переходят одна в другую. Как мы уже отмечали, легендарный автор трактата «Дао-дэ цзин» Лао-цзы описал процесс образования мира, а значит, и общества, таким образом: «Дао порождает одного; одно порождает двоих, двое порождают третьего; трое порождают десять тысяч вещей. Весь мир наполнен Инь и Ян, пронизан ци и находится в состоянии гармонии». Гармония устанавливается посредством некоего Порядка. Гармония и Порядок (в качестве механизма ее осуществления) выступают проявлением мировой сущности, высшего Закона всеобщего существования и развития. В центре упорядоченного мира находится Поднебесная, Чжун Го (Срединное царство) или Чжун Хуа (Срединная Цветущая), то есть китайское государство. Сердцем последнего, его средоточием является правитель - мудрец, через деятельность которого и реализуется Порядок - Гармония “ Закон. Очень четко эта мысль выражена у Конфуция, для которого в общественной жизни «главное - социальный порядок и мудрый правитель, заботящийся о народе». Пр иведение мира к Порядку правитель осуществляет в такой последовательности: познание и упорядочение самого себя, потом своей семьи, далее всего государства, затем всего социума. Если же он «не в состоянии усовершенствовать себя, то как сможет он выправить поведение других?!».

Каждый мудрый человек, находящийся в гармоничном единстве с миром, должен всю свою жизнь подчинить осуществлению этого идеала мироустройства. Он должен растворить свою личность без остатка во Всеобщем, слиться с Единым, с Законом, с идеей Целостности. Этого недвусмысленно требуют, например, моисты и легисты. Учитель Мо проповедовал так: «Ненависть к другим и стремление нанести им ущерб порождаются универсализмом или партикуляризмом? Твердо отвечаем: партикуляризмом! И именно в этом партикуляризме - корень великого зла для Поднебесной! Поэтому партикуляризм вреден! Партикуляризм должен быть замещен универсализмом». Мудрец должен воплощать собой это Единство. Всеобщее, избегая суетных желаний, внешней (диктуемой личным интересом) активности, избегая вступать в оппозицию, в конфликт с любым иным, осуществлять мудрое «не-деяние».

В этой схеме мы сознательно опускаем как космологическую терминологию даосов, так и этические понятия социальных теорий Китая, акцентируя внимание на общем для них, «изотропном» мировоззренческом ядре. Естественно, на разных этапах истории различные мыслители вкладывали в эту достаточно инвариантную абстракцию тот смысл, который совпадал с их представлениями о природе, обществе, человеке. Определенные идеологические модели могли сильно (вплоть до противопоставления) отличаться друг от друга. Тем не менее наличие общей аксиологической базы позволяло им не только уживаться, сосуществовать, но и создавать плодотворные, достаточно жизненные и непротиворечивые формы теоретического синтеза типа позднего конфуцианства Сюнь-цзы или Дун-Чжуншу.

Образованный европеец, воспитанный на философии бергсонианского иррационализма, экзистенциализма, прагматизма, носящийся с идеями свободы и гуманизма, да и рефлексирующий представитель русской интеллигенции вряд ли смирились бы с такой доктриной, которая требует полной нивелировки личности, растворения ее в Едином, Всеобщем, которая отождествляет человечность с долгом, самоотречением и отказом от естественных личных желаний и потребностей. Между тем именно о такой человечности говорит, например, Конфуций в следующем отрывке: «Превозмогать себя и возвращаться к должному в себе - вот что такое истинная человечность».

И так обстоит дело, практически, с любой философской системой Китая. Пропаганда идеального бюрократического государства у конфуцианцев, образ унифицированного общества, казарменного социализма в учении Мо-цзы, теория тоталитарного государства Шан Я на - вот узловые станции локомотива древней (и все же такой современной) китайской культуры.

Несколько особняком стоят мистические и метафизические учения даосов. Здесь в центре философствования находится сам человек, его космическая природа. Сродни даосизму и чань-буддизм (китайский вариант махаяны). Он утверждал самоценность человеческого существования как приоритетного среди всех иных перерождений. Только человек способен путем глубокого самопознания и самовоспитания обрести скрытого в нем Будду. Не случайно даосские и буддийские монахи пользовались большой популярностью в народе, неоднократно участвовали и восстаниях против жестоких правителей и иноземных захватчиков.

Однако китайские государственные чиновники поощряли деятельность патриархов школы «чань», охотно сами шли к ним в ученики, и эти религиозно-философские учения в конечном счете активно использовались в качестве мощного средства укрепления централизованного государства. Давно известно, что существует некий исторический механизм адаптации, «оборачивания», приведения оппозиционных систем в русло официальной идеологической традиции, подчиняющий личность обществу. В результате подобного приспособления даже мировоззренческая установка на самосовершенствование человека оказывается неформальным средством социальной ориентации. Человек-космос оборачивается частью государственного организма.

Поэтому конфуцианскую, моистскую или легистскую теорию управления не стоит столь уж активно противопоставлять, скажем, даосской или чань-буддийской психофизической методике. Они, скорее, взаимо-дополняют друг друга. Конечно, не все так просто. Древние книги отражают идеологические представления различных общественных слоев. Они полны противоречий и обладают той образностью, ассоциативностью мысли, которая позволяет каждому из нас вкладывать в прочитанные тексты свой смысл, соотносить их со своим жизненным опытом. Фейербах писал, что у каждого народа есть своя Библия, подчеркивая специфику ее исторического, национального прочтения. К этому остается добавить, что «своя Библия» есть и у каждой социальной группы, у каждого человека. Между тем всегда существует традиционная или официальная трактовка. Именно она насаждается в различного рода учреждениях и организациях, выполняющих социальный заказ правящей элиты.

Итак, религиозно-философская система способна к социально-политическому «оборачиванию», но всегда имеют место и защитные механизмы, более или менее заметное влияние которых направлено в противоположную сторону, в сторону сохранения или даже обострения первоначальных бунтарских и еретических идеологических и социально-психологических мировоззренческих взглядов.

Важное значение имеют личностные, индивидуальные аспекты искусств единоборств и искусства управления. Речь идет, прежде всего, о методе психофизического воспитания, о методе, представляющем собой рычаг интериоризации, индивидуального усвоения воинского учения, который в силу сложной психотехники сам превращается в систему, отвлекая на себя львиную долю времени и усилий адепта. Средство превращается в цель. Доктрина отходит на второй план, приспосабливаясь к системе специального психофизического тренинга. Главным становится Путь, специфический механизм психофизической саморегуляции.

Пройти Путь можно по-разному: в качестве монаха, воина, отшельника и т.д. Сам Путь индифферентен к социобытовой, внешней жизни адепта, если тот практикует Большое отшельничество, то есть активно медитирует на фоне выполнения любых общественных функций. Предложенная даосизмом и чань-буддизмом жизненная программа носила (и продолжает носить) компромиссный характер, устраивала (и по-прежнему способна устроить) власть имущих и, одновременно, сохраняла и сохраняет самозамкнутость и самозащищенность личности. Глобальное противоречие между социальным заказом и идеалом самосовершенствования человека, таким образом, снимается.

Единоборства, особенно восточные единоборства, входящие как обязательный элемент, составная часть в указанные системы психотренинга, психофизической саморегуляции и управления (манипулирования) реакциями других людей, воспитывают в человеке способность мгновенно реагировать на внешнее воздействие, максимально активизировать организм и психику при полном эмоциональном равновесии, интуитивно действовать в экстремальной ситуации и даже управлять ею. Короче говоря, при всем своем «не-деянии» адепт воинских единоборств (даже скорее на этом уровне уже адепт искусств единоборств) сам обеспечивает свою неприкосновенность, создает себе защитный барьер, предохраняющий его личность от разрушающего вмешательства, от насилия и агрессии, от психического расстройства и физического травматизма.

Представляется, что воинские (а в определенной степени и спортивные) единоборства и искусства способны дать человеку такой уровень психофизического совершенства, который позволит, с одной стороны, максимально эффективно выполнять любую возложенную на него обществом трудовую, военную, государственную или иную миссию, а с другой - обеспечит надежную охрану его личной неприкосновенности и целостности как от внешних, так и от внутренних факторов -причин деструктивного воздействия. Причем высшей степенью, ступенью воинского посвящения, мастерства (в указанном контексте) выступает не способность эффективно уничтожать, а умение эффективно управлять, умение побеждать без борьбы.

Психотехники Востока как модели психофизического управления в экстремальных ситуациях

Если представить абстрактный акт управления в виде субъект-объективного отношения, очевидно, мы получим приблизительно такой общий управленческий механизм, где субъект и объект управления прямо и косвенно влияют друг на друга. Причем чем больше у объекта управленческой деятельности потенциал волеизъявления (при условии, например, что объектом являются другие люди), тем менее предсказуем результат прямой или косвенной управленческой активности субъекта. Представим себе, что некто пытается повлиять на поведение неадекватного человека (пьяного, озлобленного, сильно напуганного и т. д.). Последствия могут быть самые различные: от рабской покорности до вспышки агрессии. Сам управляющий субъект может быть индивидуальным (личность) и коллективным (организация, социальная группа), официальным (чиновник, сотрудник государственных органов власти) и неофициальным (скажем, бандитская группировка), нормальным (например, налоговая система) и экстремальным (подразделение быстрого развертывания). Рассуждая об управлении как результате совершенного владения воинскими искусствами, мы имеем в виду индивидуального мастера, не имеющего официальной власти и полномочий и действующего в экстремальной ситуации. В зависимости от вменяемости объекта указанному мастеру придется либо управлять ситуацией, основываясь на разуме и логике, либо манипулировать ею, если контрагенты невосприимчивы, «глухи» к доводам рассудка.

В свою очередь, объект управленческой деятельности может представлять собой некую неодушевленную (или рассматриваемую в качестве неодушевленной) вещь, процесс, другого человека, социальную группу, сообщество, государство в целом. В данном конкретном случае нас в качестве объекта психофизического воздействия интересуют только отдельные люди или небольшие группы людей.

Наконец, сам процесс управления может осуществляться на разных уровнях: идеологическом (предполагающем системное, устойчивое воздействие), социально-психологическом (оперирующем чертами характера, модой, слухами, паникой и прочими быстротечными, изменчивыми явлениями). Наше внимание привлекает именно последний уровень.

Итак, во всем многообразии управленческих структур мы выбираем лишь один определенный аспект, а именно присущий жизненной практике гражданского общества момент экстремального психофизического и социально-психологического управления или манипулирования, осуществляемого мастером воинских искусств по отношению к другим людям. Рассмотрим, как в экстремальной ситуации «работает» конфуцианская, даосская и чань-буддийская психофизическая управленческая методика.

Конфуцианская психогогика Конфуцианская психогогика (то есть определенная система психического воспитания) ставила задачу целенаправленной культури-зации человека, приведения его внутренней, психической жизни в соответствие с принципами и предписаниями данного этического учения. Воздействие оказывалось на верхние «этажи» личности с целью достижения таких социально полезных психических состояний и качеств, как искренность, преданность, ответственность, чувство долга, скромность. Для этого использовались как внутренние, так и внешние методы воздействия на психику. Внутренние методы психической регуляции, вернее, саморегуляции (ибо конфуцианцы начинали процесс приведения психики в соответствие с эталоном с самих себя) предполагали постоянное внутреннее самонаблюдение и установление жесткого контроля над своей психикой. Это было не просто самонаблюдение или саморефлексия, это был проводимый по несколько раз в день со всей тщательностью и пристрастием самодопрос с целью выявления недостатков, изъянов, отклонений от преданного служения Закону и Порядку. Для этого вопрошающий старался полностью раскрыть, очистить свою психику, заглянуть в тень самых потаенных желаний, вывернуть свою личную жизнь буквально наизнанку и выставить напоказ перед светом Должного.

Подвергая себя такому психическому стриптизу, конфуцианцы, принимая свое подсознание за некую «болезнь», находили «лечение» от нее в волевом усилии. Воля помогала изгнать недостойные мысли и чувства, сконцентрировать внимание на социальном служении и сохранить пристойные, приличные эмоции, спокойствие, выдержку, самообладание, невозмутимость в любой ситуации. Однако если по отношению к своей личной внутренней жизни конфуцианцы проповедовали чувственный аскетизм, то по отношению к исполнению традиционных ритуалов (например жертвоприношения) или драматических постановок на традиционные мифологические сюжеты они культивировали глубокое эмоциональное сопереживание, религиозный энтузиазм, граничащий с экстазом. В этом процессе чувственного «отчуждения» огромную роль играли внешние методы воздействия на психику: музыка и ритуал. Упоминается также использование психотропных галлюциногенных препаратов, помогающих достичь состояния психологического катарсиса (очищения духа, внутреннего спокойствия, чувства радости и гармонии). Именно в таком уходе от естественных психических переживаний в сторону официально одобренных, религиозногосударственных эмоциональных проявлений Конфуций и его последователи видели истинную гуманность и человечность, в этом направлении они призывали самосовершенствоваться. Вот почему изложенная психогогика прекрасно приживается и при казарменном социализме, и при тоталитарном государстве,о чем свидетельствует сама китайская историография.

Нет, внешне все выглядит очень пристойно, фундаментально, гуманно. Цитаты из трактатов «Лунь-юй», поучения Кун Фу-цзы и Мэн-цзы полны житейской и государственной мудрости. Но на практике последовательное проведение в жизнь конфуцианских доктрин, увы, приводит к лагерям и принудительной психообработке, ведь мудрый добродетельный чиновник (цзюнь-цзы) просто обязан положительно влиять на необученных простолюдинов (сяо-жень), воспитывая в них стремление к благородному и преданному служению Порядку.

Таким образом, в Китае стараниями конфуцианцев и их учеников создавалась некая квазикультура, свободная от спонтанных жизненных всплесков, культура традиций, то есть привычного и типичного. Поэтому когда последователь рассмотренной психогоги-ки сталкивался с нетипичной, неординарной, экстремальной ситуацией (например, попадал в плен к варварам и подвергался пыткам), он до последнего старался действовать, как его учили, то есть влиять на разум врагов цитатами из мудрых трактатов, а на свою растерзанную и звенящую от болевого шока психосоматическую целостность - своей несгибаемой волей, пытаясь сохранить «спокойную ясность» и «незамутненность духа» в уплывающем от него сознании. Но враги были глухи к его словам, а боль от волевой мышечной концентрации только усиливалась, тогда человек либо погибал, либо «ломался» и наружу выплескивалась вместе со звериными воплями и униженными мольбами так давно подавляемая естественная психическая реакция.

Давайте представим себе, в какой степени или до какого предела нам может помочь конфуцианский тип психоуправления в обозначенной выше экстремальной ситуации с участием мастера воинских искусств. Итак, если следовать конфуцианским поведенческим канонам, то мастер должен быть спокоен, уверен и непреклонен, поскольку он прав, справедлив, стремится к служению на благо Порядка - Закона -- Государства. Он должен быть лишен страха, ярости или какой-либо другой эмоции, поскольку в священный трепет его могут привести лишь религиозно-государственные ритуалы, обряды и приличествующая им музыка (искусство). Попробуем представить себе, что мастер воспринимает необходимость приведения хулиганов к Порядку в качестве типового ритуала, и тогда оправдана его фанатичная ярость или крайнее негодование по поводу антисоциального поведения этих людей. Он, неукоснительно выполняет свой долг перед самим собой и перед обществом и начинает увещевать развязных, наглых и чуждых благородству пьяных типов, воздействуя на их разум с помощью сильной воли и логических аргументов. Как мы уже отметили, он может делать это либо спокойно, либо испытывая специально «наведенную» типично гражданственную эмоцию. Заметим, что его цель не спровоцировать, а предварить, снять экстремальность ситуации, не вступая в силовой контакт и не причиняя вред другим людям, ибо сказано: «Не делай другому того, чего себе не пожелаешь». Вместе с тем он до последнего должен сдерживать себя, не применяя своего боевого умения, ибо сказано: «Если у вас есть возможность явить милосердие, не пропускайте вперед даже учителя». Такое психопринуждение может сработать в том случае, если рядом с ним находятся представители официальной власти (но это исключают условия заданной модельной ситуации) или его оппоненты еще достаточно адекватны, то есть не лишены рассудка и благородства (но тогда это будет уже не экстремальная, а пусть и обостренная, но типичная социобытовая ситуация). Как уже говорилось, отличительной особенностью неадекватных людей является непредсказуемая вариативность их возможной реакции, поведения. Они могут умилиться благородством мастера и покаянно извиниться, но могут и мгновенно перейти к немотивированной агрессии и насилию, поскольку толчком, подсознательным сигналом к этому послужит либо его спокойная доброжелательность, уверенность, воспринятая пьяным или обкуренным сознанием как слабость; либо его негодование и волевой напор, воспринятые в качестве раздражающего фактора. В любом случае экстремального, силового развития событий не избежать. Исключение, пожалуй, может составить лишь разгневанная пожилая женщина, опытный, привыкший командовать педагог или офицер.

Таким образом, попытка вести себя по рецепту конфуцианского психоуправления с высокой долей гарантии не способна снять остроту данной ситуации и закончить дело миром. Нужно отдать должное конфуцианцам, они прекрасно осознавали и сильные, и слабые стороны своего учения, поэтому в неординарных или экстремальных ситуациях предпочитали действовать по типу даосской или чань-буддийской личности, к анализу психотехник которых мы и переходим.

Даосская психотехника Даосы выступали против культуризаторского насилия над человеческой личностью, против конфуцианского навязывания человеку чуждых, искусственных проявлений психической деятельности, видя в этом подавлении естественных психических процессов не гармонизацию и успокоение психики, а, наоборот, неизбежный исход, скатывание к глубоким внутренним кризисам, раздвоенности, конфликтам и расстройству нервной системы. Вместе с тем, их не устраивал и сам по себе «природный» человек с необузданными страстями, грубостью, жестокостью, алчностью и завистливостью. В такой стихийной, психически естественной «самости» даосы видели первозданный хаос, который и должна была преодолеть их практика психической саморегуляции, даосская йога, призванная выявить под этим биологическим началом «истинную природу», «естественный закон», лежащий в основе всего живого и неживого, то есть некое космическое начало, являющееся выражением всеобщей закономерности вселенной или «великое Дао».

Главную причину хаотических ментальных состояний даосы усматривали в привязанности человека к своему индивидуальному «Я», своим страстям и желаниям, противопоставляющим человека всему остальному миру и не дающим ему достичь единения, гармонии с ним. Поэтому они предлагали просто «забыть» все нормы и условности, включая и свое «Я», не пытаться ничего насильственно подавить или изменить, дать волю своим внутренним психическим, эмоциональным процессам разворачиваться естественным порядком, отстранившись от них, став в позицию стороннего наблюдателя. Такое отчуждение от себя своего же потока психической деятельности и отстраненное его рассмотрение в качестве чужого и независимого позволяло даосу максимально сосредоточиться на покое и беспристрастности, невозмутимости и созерцательности. Действительно, разве нас так уж волнует, что другой, незнакомый нам человек сходит с ума, бесится или страдает? Стоит лишь изолировать, исключить баламутящее и вносящее хаос активности человеческое личностное «Я», как лишенная такого мощного внешнего энергетического импульса, возбудителя, психика (по убеждению даосов) успокоится сама собой, страсти улягутся подобно илу, оседающему на дно, когда перестают мутить воду. Даже более того, невовлеченность даоса в свои страсти позволяла ему демонстрировать эмоции, на самом деле не испытывая их, скажем, злиться (не будучи злым), показывать страх и растерянность (не переживая их), вести себя яростно (но не быть яростным). Таким образом удавалось, совершая какое-то действие, избегать негативных, расстраивающих нервную систему последствий от бурных эмоциональных реакций, то есть действовать совершенно невозмутимо, беспристрастно, точно и адекватно ситуации, что и определялось даосами как слияние с Дао, осуществление «недеяния». Заметим, что при разных посылках конфуцианцы и даосы приходят к общему для них заключению, а именно настаивают на необходимости полного самоотречения личности во имя обретения единства и гармонии.

Как бы то ни было, настрой, ориентация за «тьмой вещей» разглядеть некое единство и в первом, и во втором случае увеличивали возможности управления собой, другими людьми, самой ситуацией. Рассмотрим основные этапы даосского психоуправления.

Итак, во-первых, погружение себя в состояние «великого единения» (датун), по сути, психическая установка на беспристрастное, стороннее, невключенное созерцание ситуации и наблюдение себя в этой ситуации.

Во-вторых, установка на слияние с окружающими условиями, растворение в них.

В-третьих, уход, отказ от жесткой позиции, от личного мнения и субъективных оценок, установка на «детскую» непосредственность реакций и свойственную детям свежесть впечатлений, восприятия ситуации, которые свободны от давления личностной позиции, от своего поведенческого выбора и от страха за свою жизнь. Ведь дети часто действуют, совершенно не задумываясь над возможной опасностью и смертельным исходом, поэтому им легко удается сделать то, что никогда не позволил бы себе находящийся в здравом уме взрослый человек.

Наконец, в-четвертых, установка не на активное управление ситуацией, а на ее легкую корректировку как бы исподволь, незаметно, с опорой на четкое видение ситуации и вариантов ее развития в целом. Такое «недеяние» позволяет ситуации развиваться вроде бы естественным порядком, без насилия над ней. На самом деле направление развития уже ненавязчиво и не единожды подправлено, изменено, но эти мини-корректировки не приводят к взрыву, к обострению, а наоборот, успокаивают накал страстей, упорядочивают действия и реакции участников, гармонизируют их, ориентируя в нужное русло. Таким образом и осуществляется управление через «недеяние», ибо сказано: «Тот, кто достигает вершины мудрости, знает, что мудрость никогда не охватит собой весь мир. Поэтому он предпочитает простодушие. Тот, кто достиг вершины красноречия, знает, что красноречие никогда не раскроет сути всех вещей. Поэтому он говорит без прикрас. Тот, кто достиг вершины храбрости, знает, что храбростью никогда не одолеешь всех людей. Поэтому он скромен».

Надо сказать, что такая практика психоуправления в экстремальных ситуациях сегодня широко распространена во всем мире. Например, она лежит в основе методики проведения переговоров с террористами, в основе деятельности разведчиков, глубоко законспирированных агентов, работающих «под прикрытием» сотрудников спецслужб.

Разберем следующую ситуацию: к молодой девушке пристает пьяная компания молодых людей. Какие у нее есть варианты без ущерба для себя выпутаться из опасного положения (при условии, что она - мастер воинских искусств, но должна победить без борьбы)? Вариант первый. Она, полагаясь на свое мастерство, ведет себя независимо и немного враждебно, пытаясь удержать парней «на дистанции», не отвечая на попытки вовлечь себя в разговор. Наиболее типичная, но не самая удачная реакция, поскольку последствия могут быть непредсказуемыми. Хулиганы могут отстать, но могут и обидеться. Обида мгновенно превратит их в «зверей» и неизвестно помогут ли ей бойцовские навыки. Ибо сказано: «На прочные доспехи непременно найдется острое оружие: так ломается твердое. На острый нож непременно найдется твердый предмет: так тупится острое».

Вариант второй. Девушка пытается увещевать, просить, умолять, взывать к человеческим чувствам и, тем самым, пробуждать в мужиках противоположные чувства и темные инстинкты хищника перед беззащитной, трепещущей жертвой. Здесь возможен наихудший результат развития событий. Отметим, что большинство жертв уличного насилия демонстрировали именно такой вариант психического реагирования в данной ситуации.

Так как бы повел себя в указанных условиях даос или человек, использующий даосскую психотехнику? Если девушка сумеет сдержать свои чувства, отстраниться от них, не будет проявлять никакой явной активности, с «детской непосредственностью и наивной доверчивостью» будет игнорировать опасность, шуткой или легким кокетством, демонстративным уважением (это перед подонками-то) и доверием, дружеским сочувствием и доброжелательной готовностью к компромиссам располагать к себе потенциальных преступников, то с большой долей вероятности преступление не произойдет. Интерес к ней как сексуальной жертве будет подменен на интерес к ней же, но, как части общей компании, как к стимулятору хорошего настроения и мужской снисходительности. На нее начнут смотреть с уважением или «свысока», но главное то, что в ней увидят не жертву, а человека своего круга. Первый раунд девушка, безусловно, выиграет и приобретет реальные рычаги управления развитием ситуации. Правда, даосская модель (как мы уже видим) многоэтапна и в любой момент грозит утратой психологического преимущества, хотя в большинстве случаев такое психовлияние дает хорошие результаты, постепенно нормализует ситуацию, намечает более-менее безопасный сценарий ее снятия, преодоления. По крайней мере, даосская техника психоуправления дает возможность «тянуть время», поддерживать вялотекущее состояние процесса, оттягивая окончательную развязку и уповая на появление и вмешательство ранее отсутствовавшего фактора, например, в нашем случае это может быть появление сотрудников милиции или других решительно настроенных мужчин. Примем даосскую модель психофизического управления людьми в экстремальной ситуации за типичную или нормальную (типичное поведение управляющего для достижения нормального, проходного варианта реагирования со стороны управляемых). Но есть еще одна модель психоуправления собой и другими людьми в неординарных условиях. Эта модель также неординарна, шокирующе груба, цинична, асоциальна и очень-очень эффективна. Речь идет о чань(дзэн)-буддийской психотехнике.

Дзэнская техника психоуправления Чань(дзэн)-буддизм по многим своим положениям напоминает рассмотренный нами даосизм: он так же выступает против личностных пристрастий и привязанностей к своему «Я»; так же протестует при разделении мира на противоположности, на «Я» и «не-Я», «Я и другие»; так же видит в этих привычных стереотипах человеческой психики и мышления причину «омраченности сознания»; наконец, так же призывает избавиться от омраченности и обрести в себе Всеобщее, Единое, Великий Закон мироздания, истинную сущность, Абсолютную истину бытия, - называя все это многоликое единство, в своем случае, не Дао, а Буддой. Как и даосы, адепты чань-буддизма отказывались от писаний, от развернутых письменных поучений, от образовательных программ, ограничиваясь парадоксальными изречениями и неформальным живым общением. Поэтому, отвечая духу дзэнского наставничества, мы тоже ограничим теорию всего одним теоретическим положением. Вот оно: «Обрети в себе Будду через интуитивное прозрение!» Интуитивное прозрение у чаньцев подразумевало полное исключение личности, разума, логики, попыток «думать головой» в тех случаях, когда эффективным было только естественное, спонтанное реагирование, то есть в экстремальной ситуации. С целью подготовки учеников к интуитивному прозрению патриархи и наставники разработали уникальный психофизический метод, включающий парадоксальные задачи (диалоги) либо медитацию, но не использующий их одновременно, ибо сказано: «Одна стрела сбивает одного орла. Две стрелы - это уже слишком много». Приведем несколько примеров использования чаньской методики психоуправления.

Однажды в женское отделение, где ночевали работающие в летнем трудовом лагере школьницы, полезли шестеро пьяных и агрессивно настроенных местных мужчин, не знавших, что их поджидают два единоборца. Первый выскочил из окна с громким криком: «Стоять!» Это испугало троих. Второй подошел к оставшимся со спины и шепотом, очень вежливо сказал им: «Добрый вечер!» Троих дюжих сельских пьяных парней, не испугавшихся грозного окрика, как ветром сдуло от вежливого шепота. Здесь можно сколько угодно спорить о том, что ночные «гости» трезво просчитали свои шансы, если не знать, что единоборцы еще не успели показать себя, а у «посетителей», рванувших прочь, не было и двух секунд на размышление.

В этом же трудовом лагере на следующий день, когда один из единоборцев уехал домой, к оставшемуся преподавателю, сидевшему на крыльце дома, подошли четверо. Один из четверых сильно выпивших молодых людей с пьяной настойчивостью и скрытой угрозой предложил заключить мир пожатием рук. Преподаватель спокойно сказал: «Нет» - и руки не подал. Озверев от подобной наглости, молодые люди... убежали на проселочную дорогу и жестоко избили ни в чем не повинного водителя грузовика, который они же и остановили. Где тут логика? Почему они не расправились с преподавателем, а выместили злобу на здоровенном, кстати, мужчине - водителе?

Еще один эпизод. Мастера боевых искусств пришли бить два десятка решительно настроенных представителей местной молодежи. На вопрос «Что ты будешь делать, когда мы начнем тебя «метелить» все вместе?» - тот сел на придорожный люк и стал улыбаться. Такая реакция обидела и разозлила хулиганов. Они перешли к ругани и угрозам. В это время подоспели местные жители, которым не понравилось, что на их территории хозяйничают соседи. Стихийно завязалась групповая драка, продлившаяся минут пять. За это время никто, ни один человек не попытался ударить продолжавшего откровенно «скалиться» мастера, сидящего на люке и представлявшего собой лакомую мишень. Психологи, наверное, нашли бы этому обстоятельству массу объяснений, типа того, что сидящий человек не вызывает агрессии.

Последний пример. На безлюдной улице поздним вечером мужчина напал на молодую женщину, которая испугалась настолько, что вместо «Помогите!» стала кричать: «Ура, ура, ура-а-а!» Угадайте реакцию насильника.

Основы психофизического управления в контактном поединке спортивного единоборства

Научное, системное обсуждение указанной темы требует краткого упоминания об онтологии поединка, то есть о тех основных частях - элементах бытия спортивного единоборства, которые предопределяют существование, деятельность спортсменов-единоборцев в спарринге. Итак, система бытия единоборства включает:

• общее укрепление и подготовку тела и психики к типичным для единоборства нагрузкам или общий тренинг;

• поставленное дыхание;

• статические элементы - базовые стойки;

• динамичные перемещения в этих стойках - степы (шаги, микросмещения);

• базовую технику (удары, блоки, броски и прочее);

• стратегию и тактику ведения спарринга;

• психотехнику (табл. 9).

Существование каждого из перечисленных фрагментов предполагает возможность управления как целенаправленного воздействия. Управляющее воздействие может осуществляться на физическом, биоэнергетическом и психическом уровнях. В качестве объекта управления может выступать сам управленец, его соперник, ситуация боя или спарринговое взаимодействие в целом. Управление может быть открытым, скрытым и комплексным, может игнорировать и подавлять чужую волю, добиваясь одностороннего перевеса, то есть содержать элементы манипулирования.

Но реальная жизнь, как и реальное живое течение спортивного поединка, богаче и сложнее любой схемы, концепции, теории. Поэтому мы осуществляем процедуру систематизации просто для того, чтобы структурировать предмет исследования, добиться предельной ясности в его изложении. Более того, мы будем стараться ограничиться лишь констатацией, указанием на факты управления или манипулирования, варианты защиты от последнего, предоставляя нашим оппонентам право выбора наименования, типологизации того или иного способа управления в качестве теоретического обоснования очередного факта, проявления управляющего воздействия.

Общий тренинг. Роль общего тренинга в качестве профилактической, предварительной защиты от возможного чужого управляющего воздействия обусловлена тем, что единоборец начинает испытывать на себе влияние противника уже задолго до начала самого спарринга.

Чтобы оградить спортсменов от предварительного, превентивного, но от этого ничуть не менее опасного для психики чужого стихийного управления, тренер-наставник должен о многом думать и помнить, например, о том, что необходимо максимально оградить свою команду от ненужной информации (как вербальной, так и эмоциональной), обеспечив полную изоляцию от окружения и полностью загрузив работой. Не случайно великие полководцы отмечали, что в армии дисциплина падает не во время сражения, а во время вынужденного безделья.

Если спортсмен может стать жертвой стихийного, рассеянного, случайного (но только с точки зрения жертвы) управленческого воздействия, то что же говорить о воздействии, действительно рассчитанном именно на данного человека? Есть масса способов, чтобы попытаться подавить, запугать противника до боя: нарочито грубое, хамское поведение; демонстрация неоправданной жестокости или немотивированной агрессии; демонстрация своей физической и технической мощи, угрозы, шантаж и многое другое. Защита от таких попыток управлять состоянием соперника все та же: «уход в себя», изоляция, загруженность другими действительно полезными делами. Общий тренинг спортсмена должен быть достаточным, чтобы активно сопротивляться или просто игнорировать любые проявления чужого управляющего влияния, любые попытки своего превращения в объект манипуляции. В общем тренинге, прежде всего, следует черпать уверенность, равновесие, покой.

Таблица 9. Структурные компоненты системы бытия (существования) единоборца в условиях спортивного контактного поединка

№	Структурные компоненты	Основные задачи
1	Дыхание, специально «поставленное» для обеспечения жизнедеятельности спортсмена в режиме контактного поединка	-    Управление своей биоэнергетикой (расслабление мышц или мгновенная мобилизация всех ресурсов организма); -    введение себя в состояние боевого транса и активизация условных рефлексов; -    управление действиями противника
2	Статика, или опорно-двигательная координационная система, т. е. базовые стойки и базовая техника выполнения ударов, бросков и прочих приемов	-    Стабилизация техники для ее безусловного использования; -    отработка и усиление поражающего воздействия (силы, эффективности удара/приема); -    достижение устойчивости и управляемости; -    отработка максимальной защиты при атаках
3	Позиционная игра, или динамические раскачивания, перемещения, челночные передвижения в стойках	-    Выбор выигрышной дистанции, позиции; -    усиление эффекта, силы своего приема и ослабление силы приема противника; -    наибольшая помеха выходу противника на выигрышную для него дистанцию, позицию
4	Схватка, дистанционное активное взаимодействие или выполнение ударов/приемов в движении, смещение в различных направлениях	1 Адекватное взаимодействие с движущейся мишенью и угрозой; -    использование математических и физических законов для обеспечения оптимальной траектории, силы, резкости, взвешенности приемов; -    обеспечение своей безопасности и ослабление эффекта от приемов противника
5	Оперативно-тактическое моделирование (использование «наработанных» тактикотехнических схем в рамках общей концепции или стратегии боя)	- Наработка технической комбинаторики для роста свободы и раскрепощенности движения; I использование серийности для усиления поражающего воздействия на противника; 1 выход на уровень системного двухстороннего управления боем
6	Психологическое давление, противодействие (система финтов, пассивных «раскрытий», «наведение» эмоций для манипулирования противником)	-    Обман, раздергивание противника; -    психологическое давление на противника; -    усиление своей концентрации и напора; -    подчинение противника своей воле

Поставленное дыхание. В данном фрагменте спарринговой подготовки мы находим подтверждающие примеры и самоуправления, и открытого управления своим соперником.

С одной стороны, правильно поставленное дыхание - это управляющий механизм всей биоэнергетикой. Именно дыхательный ритм способствует расслаблению мышц и, наоборот, мгновенной мобилизации всех ресурсов организма для атаки. Ритм дыхания естественным образом определяет объем и скорость движения кровяного тока, разносящего кислород по периферии всего тела. Дыхание как некий метроном отсчитывает фазы и периоды технических действий. Дыхание рассасывает лишний адреналин, снимает панику и суету, успокаивает и приносит чувство равновесия и уверенности. Наконец, с помощью дыхательных процедур спортсмен вводит себя в состояние боевого транса.

С другой стороны, единоборец использует дыхание (свое и противника) в качестве свое образного психофизического управляющего индикатора. Размеренное дыхание спортсмена (особенно во втором-третьем раундах) способно вызвать у уставшего соперника панику и поспешные лихорадочные атакующие действия, производимые как бы «из последних сил». Боязнь попасть под атаку «свежего» бойца заставляет допускать ошибки, лишь бы не отдать инициативу, выиграть время до перерыва или до конца схватки. Вместе с тем для опытного спортсмена-единоборца дыхание соперника есть четкий показатель, позволяющий предугадать его последующие действия и подстроиться под них. Например, очень эффективно выполнять резкий удар в солнечное сплетение противника, подловив того в момент вдоха. Открытое управление поведением спарринг-партнера при этом очевидно - не позволить перейти в атаку, «сбить» дыхание, заставить уйти в «глухую» оборону или раскрыться под добивающее действие.

Короче говоря, при определенном мастерстве дыхание может детерминировать течение, размеренность, пульсацию всего боя.

Базовые стойки. Управляющий механизм базовых стоек основывается на таком явлении, как «пассивные раскрытия». Оказывается, даже статичность, неподвижность, «окаменелость» единоборца может использоваться в целях управления действиями партнера по спаррингу. По сути дела, любое пассивное раскрытие - это не что иное, как тщательно отрепетированная и «сыгранная» ловушка. Обманувшись видимой пассивной неподвижностью противника, как будто «забывшего» прикрыть голову или живот, ослабившего защитную стойку, предвкушающий близкую победу спортсмен бросается в атаку, все «ставит» на одно решающее техническое действие... и попадает в «расставленные сети», то есть подставляется под удар, под бросок, под подсечку.

Грамотному мастеру стойки соперника могут «сказать» очень многое и фактически управляют его действиями, предопределяя тактический замысел проведения спарринга.

Перемещения в стойках — степы. Неважно, как это называть: перетекания из стойки в стойку, микросмещения, приплясывания, качание маятника, челночные движения или степы. Главное, что эти миниатюрные движения несут в себе не меньше агрессии и опасности, чем самые результативные технические действия. Их управляющая роль и значение обусловлены тем, что они контролируют пространственно-временной фактор или измерение поединка. Они определяют позицию и дистанцию — два основных условия эффективного применения того или иного технического действия (приема). Их задача - запутать противника, расстроить его технический замысел, провалить в пустоту его атаку и внезапно из неудобного для него положения, ракурса нанести свой удар, провести свой бросок, подсечку.

Бывали случаи, когда опытному воину достаточно было увидеть, как двигается противник, чтобы понять перспективы боя с ним или отказаться от схватки, если это еще возможно. Если учесть, что обученный единоборец может буквально превратиться в неотступно сопровождающую тень, стать зеркальным отражением действий оппонента, то не приходится удивляться грамотному решению изменить тактику ведения спарринга или вообще отказаться от него, чтобы не быть простой марионеткой в руках другого управленца - манипулятора.

Базовая техника. Базовая техника - это вообще сфера сплошного самоуправления и управления реакцией противника во время спортивного поединка. Управляющими ключами при самоуправлении служат правила и принципы, определяющие оптимальное формирование и эффективное развитие, применение удара, броска, иного приема. Эти управляющие правила и принципы сугубо научны, базируются на законах механики, оптики, геометрии. Они оперируют понятиями массы, силы, скорости, ускорения. Например, неверный расчет траектории удара выводит из-под контроля собственное тело, а вовремя не сгруппированная ударная конечность бросает тело в сторону или подставляет под атаку противника.

Что касается технического управления действиями спарринг-партнера, то это вообще напоминает работу кукольника, который управляет марионеткой, дергая ее за нитки. Дернул за одну нитку — соперник уклонился и «встал под удар», дернул за другую - он сместился на нужную дистанцию, дернул за третью - тот поспешил вперед, не думая о последствиях.

Стратегия и тактика. Стратегия есть генеральный управленческий принцип, определяющий тактические модели, в свою очередь, управляющие техническими ключевыми блоками ведения контактного поединка в спортивных единоборствах. Именно оборонительная или наступательная стратегия детерминирует меру агрессивности и степень эффективности того или иного вида спортивного единоборства.

На уровне тактики управление получает новое качество. Оно теряет свою односторонность и начинает акцентировать внимание не на каком-то одном элементе системы «я - противник», а на всей системе в целом. На тактическом управленческом уровне ни в коем случае нельзя действовать только под влиянием своего технико-тактического замысла. Необходимо «просчитывать» своего оппонента, видеть картину боя комплексно, исходя из взаимодействия пары бойцов. Не случайно тактические модели строятся на основе учета веса, возраста, технических характеристик и степени агрессивности соперника.

Психотехника. Наверное, было бы точнее сказать не «психотехника», а «психоуправление». Если на уровне тактики управление начинает охватывать спарринг в целом как единство многообразия из двух элементов, с монолога перестраивается на диалог, то психоуправление доводит возможности управления этим единством до совершенства. Отдельные личности в процессе активной медитации в спарринге растворяются, диффузируют, перемешиваются. Происходит полное психическое слияние, позволяющее не только видеть цельную дуальную картину, но и предвидеть ее изменения за «шаг» до них. Способность боевого (или спортивного) предвидения ситуации есть показатель мастерства единоборца, конечная цель и высший уровень управления в единоборствах.

Навыки такого управления активно используются в неординарных, экстремальных ситуациях, которые как раз и отличаются своей непредсказуемостью, внезапностью, быстротечностью, повышенной опасностью для жизни и психофизического здоровья.

Единоборства в современном обществе

Исследование единоборств в контексте современного спорта с его огромной социальной базой дает веское основание для рассмотрения единоборств не просто в виде педагогической, но в качестве социально-педагогической системы. И хотя сфера единоборств, как доказывает история, всегда отличалась многолюдностью, еще ни один из общественно-исторических типов деятельности, с которыми в разное время идентифицировали себя единоборства, не достигал такого социального размаха, как деятельность спортивная в условиях современного демографического взрыва. Поэтому особую актуальность приобретает исследование современной социально-педагогической системы единоборств, распространяющей свое влияние на сотни миллионов людей во всем мире.

Как уже отмечалось, сложность единоборческой практики, ее социальная и видовая пластичность, неоднозначность оценки ее роли вызывают необходимость разработки, создания теоретико-практического механизма, алгоритма системной социально-психологической характеристики единоборств в современном обществе.

Сводная социально-психологическая характеристика единоборств выступает основанием, критерием их достоверной комплексной оценки как на общественногосударственном, так и на индивидуальноличностном уровне. Следовательно, данная сводная характеристика единоборств автоматически превращается в ориентир, показатель теоретической и практической обоснованности профессионального образования спортсменов-единоборцев. Профессиональное образование единоборцев не может не брать в расчет их фактической дальнейшей социализации, их фактического трудоустройства. Современная практика трудоустройства дипломированных тренеров, со своей стороны, свидетельствует о далеко не однозначной ее социальной преемственности, о различных вероятных вариантах профессиональной судьбы выпускников, поскольку значительная часть молодых специалистов, к сожалению, пополняет ряды криминальных структур. Отсюда актуальность проблемы криминализации единоборств.

Исследования производственно-экономических, политико-бюрократических, этносоциальных условий и причин криминализации единоборств в разных странах доказывают, что сводная или общая социально-психологическая характеристика единоборств в современном обществе делится на две части:

• социально-политическую характеристику единоборств как специфического социального института;

• социально-психологическую карту единоборств.

Предполагается, что суммарный анализ рассмотренных параметров и факторов позволяет достаточно точно представить себе степень прогрессивности или реакционности института единоборств в данной стране, или регионе, преобладающую социальность или асоциальность единоборцев.

Основные причины криминализации единоборств

Как показывают исследования, прямой и автоматической связи между единоборствами и криминальной структурой общества не существует. Сами по себе эти социопедагогиче-ские системы воспитания и подготовки личностей, ориентированных на «Путь воина», как таковые, без экономической и политической стимулирующей подоплеки, индифферентны или инвариантны. Благородное оружие может оказаться и в руках воина-защитника, и в руках наемного убийцы.

Определяющим и опосредующим звеном в этой цепи всегда выступает политический режим, то есть совокупность методов и средств организации власти. Рассмотрим типовые влияния на процесс криминализации единоборств со стороны так называемых чистых видов или типов политического режима, в тенденции проявляющихся в определенных странах в определенные периоды их развития. При диктаторском и авторитарном политических режимах единоборства превращаются в монопольную прерогативу государственных силовых структур и социальных слоев, представители которых рекрутируются в эти структуры. Лазейка для криминала в данном случае появляется либо при разделении государственных институтов власти на несколько враждебных лагерей, борющихся друг с другом, либо при формальном исполнении ими своих полномочий. Как говорится, мало ввести «хорошие» законы, необходимо проследить за их исполнением.

Жесткие диктаторские и авторитарные режимы практически исключают мелкий и средний криминальный элемент, будучи представленными государственными структурами, фактически использующими криминальные методы подавления оппозиционных настроений и выступлений населения страны. Конечно, наличие в стране мощных культурно-исторических традиций увлечения единоборствами несколько усложняют ситуацию, но, как показывает исторический опыт, диктаторские и авторитарные режимы с этой проблемой также успешно справляются путем массового террора или депортации мастеров-наставников за пределы государства. Оставшиеся принудительно соглашаются работать на государство или уходят в глубокое подполье, но при любом раскладе не имеют отношения к криминалу. Хотя с исключениями из общего правила криминал с удовольствием работает, но работает опять-таки поверхностно, используя лишь психофизический пласт единоборств и не затрагивая других, духовных, философско-религиозных мировоззренческих аспектов.

Религиозные и плутократические режимы достаточно равнодушны к единоборческим школам, если только последние не являются важным элементом религиозных мистерий или источником крупного дохода для государства, как, например, в Японии, Таиланде, Южной Корее, где национальные корни культуры единоборств необычайно глубоки. В таких странах единоборства становятся национальными проектами, пронизывающими не только армию, но и гражданские слои населения.

Как альтернатива официальным школам в указанных религиозно-плутократических режимах всегда существовали тайные общества или клановые организации типа мафии, триад, якудза, которые использовали древнюю культуру для воспитания своих «солдат» в духе феодального кодекса чести и долга перед сюзереном или отцом-основателем семьи и клана. Это опять пример не мелкого или среднего криминала, а криминала международного политического масштаба, целью существования которого является достижение финансово-политического могущества, а источником - пережитки тех же феодальных культурных и социальных традиций и их по-прежнему жестокой, но осовремененной ритуально-обрядовой практики.

Наибольший расцвет криминальных манипуляций с единоборствами в мелкой и средней формах наблюдается в странах с демократическим режимом или в государствах с победившим демократическим режимом (особенно в последних). Исключение в положительном смысле составляют те европейские государства, где определенные боевые или спортивные единоборства фактически получили статус официальной политики и, соответственно, карт-бланш на свое развитие. Как, например, тхэквондо в Испании и Турции.

Странам «третьего мира» и России с криминалом особенно не повезло: к существующему в них в определенный период довольно слабому государственному контролю и во многом неразвитому состоянию демократических институтов добавляется еще и значительный элемент плутократической анархии и бюрократической авторитарности. В этих государствах единоборства, как правило, не имеют национальных культурно-исторических традиций. Их в лучшем случае не замечают, а в худшем буквально насильно выдавливают в криминальную среду непродуманными запретами, законами, пропагандой.

Таким образом, первой детерминантой сближения единоборств с криминалом является, прежде всего, фактическая политика того или иного государственного образования, побуждающая единоборства развиваться в извращенной, выхолощенной форме, в форме простого ремесла, а никак не культурной педагогический системы.

Второй детерминантой в указанном процессе также выступает государственная власть, но теперь уже в форме бюрократии. Чем разветвленнее бюрократический аппарат, тем больше чиновничьего произвола и, следовательно, тем больше субъективизма в принятии решений о судьбе того или иного единоборства в стране. Такой волюнтаризм негативно влияет, прежде всего, на аспект включения единоборческой педагогической системы в государственный образовательный стандарт, на приобщение ее к базовой подготовке контингента силовых структур армии и полиции, на включение того или иного единоборства в реестр официальных видов спорта, наконец, на распространение объективных сведений об этой культуре среди широких общественных слоев через средства массовой информации.

Бюрократический произвол создает условия для тенденциозного, выборочного развития единоборств, а приоритетной, положительной для среднестатистического чиновника тенденцией является финансовое обеспечение заявления просителя. При отсутствии государственных бюджетных ассигнований на развитие указанных типовых программ и проектов, финансовым донором, проталкивающим нужное решение у чиновника, выступает, как правило, криминальный авторитет, использующий единоборства для своих нужд. Можно выделить два основных направления такого использования: подготовка солдат-бандитов и создание из единоборства официального фасада, вывески для прикрытия теневого бизнеса.

Итак, бюрократическая детерминанта при неразвитости механизма государственного отбора и финансирования единоборств в качестве официальных социо-педагогических программ и проектов также принуждает наставников и учителей искать поддержку у криминала.

Педагогическая практика единоборств в крупных городах и в сельской(провинциальной) местности

Педагогическая практика единоборств в крупных городах и в сельской (провинциальной) местности в силу ряда причин различна, точнее, имеет некоторое своеобразие, специфику.

Жители сельских районов и районных центров, как правило, практикуют единоборства однобоко, в виде простых технических систем, причем в их жесткой, контактной форме. Не случайно сборные команды по спортивным единоборствам в большой степени комплектуются выходцами из сельской и городской провинции. С каждым годом процент провинциалов в сборных командах увеличивается, а количество жителей столичных и больших городов, посвятивших себя жесткому спорту, неуклонно уменьшается. Дело тут не только в росте благосостояния и образования у городских жителей, ведь везде есть свои рабочие кварталы, свои трущобы, свои бедные районы. Причины гораздо глубже.

В слаборазвитых сельскохозяйственных районах и мелких городах существует некая предрасположенность жителей к занятиям боевыми системами. И существует эта предрасположенность на нескольких уровнях одновременно.

Во-первых, сказанное касается социально-экономической сферы. Даже в развитых странах Европы государственные социально-экономические программы представлены и работают в сельских районах гораздо слабее, чем в городских: ниже средний уровень заработной платы, меньше возможностей найти хорошо оплачиваемую работу и сделать карьеру.

Во-вторых, в глубинке меньше востребовано высшее образование и неразвита культурная сеть, то есть культурный досуг практически отсутствует.

В-третьих, в условиях относительно территориально обособленного по клановому, семейному, родовому признаку населения всегда сильны так называемые территориальные молодежные группировки, регулярные столкновения между которыми часто выливаются в массовые драки. А единоборства как раз и повышают квалификацию бойцов обеих враждующих сторон.

В-четвертых, сельские районы гораздо хуже обеспечены силами правопорядка, и, соответственно, контроль за соблюдением правил человеческого общежития в ряде случаев осуществляется патриархальными методами. Стремление к обеспечению собственной безопасности толкает людей к организации небольших, но спаянных сообществ с элементами мистики и изотерической обрядности. Единоборства являются благодатной моделью удовлетворения указанных социально-психологических потребностей.

Говоря о социально-психологических факторах, нельзя забывать и о моде. Глубинку всегда отличало следование за городской или столичной модой в упрощенных, но имеющих большую инерцию формах, и единоборства не являются исключением.

Наконец, овладение боевыми системами и гимнастиками всегда было достаточно эффективным каналом социализации для сельской молодежи:

• друзья-соратники помогают найти работу;

• бойцовские качества увеличивают шансы сделать военную карьеру;

• эти же качества усиливают авторитет и формируют задатки лидерства;

• высокая квалификация в единоборстве позволяет гарантированно найти сферу приложения в городе;

• занятия единоборствами разрывают патриархальную пуповину и привязанность к традиционному образу жизни, расширяют кругозор и чрезвычайно активизируют молодых людей, толкая их на путь трудовой и территориальной миграции, в конце которого они превращаются в торговых агентов, персонал гостиниц, менеджеров небольших магазинов, содержателей кафе и ресторанов.

Говоря о единоборствах как канале социализации для селян и выходцев из небольших городов, необходимо отметить, что чем меньше в стране законопорядка, чем слабее хозяйственный механизм, тем, соответственно, сильнее крен в сторону криминалитета.

Типичный характер носят и закономерности увлечения единоборствами в больших городах. Во-первых, как уже отмечалось, львиная доля состава сборных команд федераций по контактным видам единоборств в крупных мегаполисах приходится на областников, выходцев из городских окраин и эмигрантов с ограниченными правами гражданства. У данных социальных категорий наблюдается повышенный импульс выживания и достижения, они быстрее и качественнее обучаются, дают более высокий результат и чаще становятся профессиональными тренерами и инструкторами. Они же пополняют армию бойцов, выступающих за деньги. Короче говоря, ущемленные в фактических правах и возможностях люди стараются использовать занятия единоборством в качестве некой перспективы и рычага социальной реабилитации, вплоть до того, что рассматривают их как возможность получения дополнительной или основной профессии.

Во-вторых, детские группы, как правило, складываются из детей коренных горожан или приезжих, обладающих достаточным имущественным цензом. Из детских групп до юношеских «доживают» в своем большинстве снова те же представители ущемленных или бывших ущемленных социальных слоев. Именно из них и вырастают ведущие спортсмены, тренеры, спортивные чиновники.

В-третьих, в возрастной категории городских жителей от восемнадцати до тридцати пяти лет к единоборствам относятся уже как к искусствам, то есть комплексно и полноценно, стараясь постичь их с точки зрения получения нужных психофизических навыков, в целях психофизической реабилитации, а также для мировоззренческого оформления и удовлетворения потребности в общении. Данная категория делится на две части: учащаяся, студенческая молодежь и респектабельные люди, уже сделавшие карьеру и обладающие авторитетом и достатком. Коренные городские жители тяготеют не к внешней стороне единоборств, а к их внутреннему содержанию: творческой направленности, красоте и совершенству движений, гармонии духа и тела.

Внешняя мотивация или ориентация на достижение результата внешнего, постороннего для самого учебно-тренировочного процесса при занятиях единоборствами доминирует у провинциалов и ущемленных общественных слоев, а также у женщин. Это самая слабая мотивация, поэтому те, у кого она сохраняется, как правило, тренируются поверхностно и недолго. Эта же мотивация может быть названа первичной, исходной, поскольку наблюдается у всех новичков, но к концу первого года обучения у многих перестает лидировать и уступает место соревновательной и внутренней мотивациям.

Соревновательная мотивация как доминирующая распространена у детей и подростков, у юношей и девушек до семнадцати-восемнадцати лет; это основное звено спортсменов-разрядников. Некоторые психологи считают ее наиболее эффективной для достижения высокого спортивного результата. Психологические исследования сборных региональных и национальных команд опровергают это мнение и доказывают, что соревновательная мотивация в большом спорте вредна, так как слишком эмоционально окрашена и поэтому сопряжена с расстройством периферической нервной системы. Она может дать высокий результат как исключение, но часто приводит к серьезным психологическим травмам у молодых людей, большой процент которых навсегда покидает спортивные единоборства.

Серьезный тренер обычно базируется на формировании у своих воспитанников внутренней мотивации, когда ученик становится адептом, получающим удовлетворение от самого процесса обучения, даже если он сопряжен с некоторым болевым закаливанием и моментами самоистязания. Эта глубинная мотивация создает мастеров и чемпионов, она характерна для студенческой молодежи и людей зрелого возраста. Без нее невозможны и многолетняя рутинная работа, и истинное творчество.

Формирование своеобразных качеств и черт личности у выбирающих «Путь Воина» является не сиюминутным или быстротечным актом (как любят изображать режиссеры боевиков), а многолетним процессом. От первых месяцев тренировок до состояния зрелого мастерства личность учеников претерпевает (что мы уже видели на примере мотиваций) ряд последовательных метаморфоз. Эти метаморфозы фактически являются слепком различных, хотя и связанных между собой типов личности. Поэтому в случаях разрыва или прекращения воспитательного процесса на разных этапах овладения единоборствами мы имеем, соответственно, отличающиеся комплексы личностных качеств и предрасположенностей к направлениям социальной адаптации или социализации.

Основные тенденции изменения социальной базы единоборств

Рассмотрев «социальный срез» сферы единоборств, так сказать, в ее статике, перейдем к анализу ее динамики, то есть к установлению превалирующих тенденций изменения национального, половозрастного, социально-имущественного состава ее контингента.

Несмотря на явно позитивное влияние единоборств по отношению ко всем категориям населения, цивилизаторское влияние урбанизации определяет следующую основную тенденцию: единоборства все больше практикуются не как профессиональный вид деятельности и даже не как спорт, а как синтез спорта и искусства, как разновидность творческого игрового досуга. «Жесткие» контактные формы уступают место «мягким» вариантам спортивно-художественных гимнастик.

Соответственно, изменяется социальная база единоборств. Они продолжают оставаться важным каналом и механизмом социализации для тех общественных слоев, которые, по выражению историка Л.Н.Гумилева, обладают ярко выраженной пассионарностью, то есть стремлением к миграционной экспансии, изменению образа жизни и социальноимущественного статуса. Это, прежде всего, провинциалы, выходцы из сельских районов, люди, ущемленные имущественно и политически, беженцы, эмигранты во втором поколении.

Население, живущее в гармонии с окружающей социально-бытовой средой, пользующееся всеми благами цивилизации и полного гражданства, обладающее высоким образовательным, социальным, имущественным цензом, занимается единоборствами именно как модными искусствами. Жители благоустроенных районов столиц и больших городов, интеллигенция и представители культурных слоев общества ищут и находят в них гармонизирующее и гуманистическое начало; развивающий интересный досуг, увлекательное занятие, обещающее стать для многих смыслом, стержнем жизни; сферу снятия стрессов и релаксации, саморазвития и самоутверждения.

В половозрастном аспекте в искусствах единоборств возрастает доля девушек и зрелых мужчин, таким образом, происходит их феминизация и социальное взросление. Многие единоборства, ранее бывшие сугубо мужскими, стали активно практиковаться женщинами. Речь идет о дзюдо, кикбоксинге, тхэквондо, контактном каратэ, боксе и других видах единоборств, рассматриваемых ими скорее не как спорт, а как боевое искусство.

Итак, приведенный выше анализ еще раз подтверждает, что необходимо разрабатывать две принципиально разные концепции единоборств - спортивную концепцию и концепцию искусств, ориентированные на различные социальные группы населения. Но при всем внешнем различии их объединяет одна главная внутренняя, сущностная, системообразующая особенность, а именно то, что они обе призваны развить потенциал человеческой личности, психофизические кондиции практикующих занятия единоборствами людей.

Сводная социальнопсихологическая характеристика современных единоборств

Сводная социально-психологическая характеристика единоборств (табл. 10) в современном обществе делится на две части:

• социально-политическую характеристику единоборств как специфического социального института;

• социально-психологическую карту единоборств (единоборцев).

Социально-политическая характеристика базируется также на производственно-экономическом анализе и фактически предопределяет (по крайней мере, жестко детерминирует) состояние и перспективы изменения социально-психологической карты. Основными параметрами,

влияющими на социально-политическую характеристику института единоборств, являются:

• вид (тип) политического режима;

• степень (уровень) бюрократизации государственного управленческого аппарата;

• форма собственности на средства производства;

• степень монополизации экономики или уровень развития мелкособственнического сектора;

• уровень развития тяжелой и легкой промышленности;

• степень урбанизации, объем городского и сельского населения;

• этнический состав населения, объем этнических массивов, направление и объем миграционных потоков.

В свою очередь, социально-психологическая карта единоборств (единоборцев) учитывает следующие факторы:

• место проживания (городской или сельский район);

• национальную принадлежность;

• возраст и пол;

• варианты социализации и профессию;

• уровень образования;

• длительность регулярной единоборческой практики;

• доминирующий тип мотивации занятий единоборствами;

• доминирующие типы личности, формируемые под воздействием занятий единоборствами.

Таблица 10. Сводная социально-психологическая характеристика единоборств

Институциональная социальная характеристика единоборства	№ п/п	Личная социально-психологическая карта единоборца
Форма и тип собственности на средства производства	1	Место проживания (большой город, маленький город или сельский район)
Степень монополизации экономики или уровень развития мелко- и среднесобственнического сектора	2	Национальная и этническая принадлежность
Вид (тип) политического режима	3	Возраст
Степень (уровень) бюрократизации государственного аппарата	4	Пол
Степень цивилизованности (богатства и гуманизации) общества	5	Вариант социализации и профессия
Уровень развития муниципальной власти (управления на местах)	6	Уровень образования
Степень урбанизации (объем городского и сельского населения)	7	Временной период (длительность) регулярных занятий единоборством
Этнический состав населения, объем и направление этнических и социальных миграций	8	Доминирующий тип мотивации и цель занятий единоборством
Наличие культурных корней и исторических традиций единоборства	9	Тип личности
Менталитет и национальный характер представителей социальной базы единоборства	10	Динамика (направление и скорость) изменения перечисленных факторов

Суммарный анализ рассмотренных параметров и факторов позволяет достаточно точно представить себе степень прогрессивности или реакционности института единоборств в данной стране или регионе, преобладающую социальность или асоциальность единоборцев. Такой анализ является необходимым условием и инструментом, позволяющим педагогике отойти от абстрактного морализаторства и твердо встать на научно-практическую, конкретно-историческую основу. Следовательно, можно говорить о том, что сводная социально-психологическая характеристика единоборств выступает в качестве перспективного педагогического инструмента, правомерность использования которого в области профессионального образования достаточно очевидна.

Глоссарий

Вид единоборства — конкретная техникотактическая система, комплекс приемов защиты и поражения, отличающиеся своей концепцией, правилами ведения поединка, технико-тактическими характеристиками, прочее.

Гуманизм — философский концептуальный подход и принцип, утверждающий следующее: гуманными являются социальная деятельность и общественные отношения, ориентированные на благо человека, оцениваемые с позиции их позитивной роли для человека, служащие в целях культивирования в человеке человечности. Гуманизм в спорте — совокупность теоретико-практических установок, положений, предписаний, принципов, отражающих общую ориентацию спортивной учебнотренировочной и соревновательной деятельности на максимальное комплексное совершенствование человеческой личности при минимизации психофизического травматизма.

Единоборство — протекающий на биосома-тическом, психическом, духовном уровнях единоличный или парный вооруженный или безоружный поединок с одним реальным или воображаемым противником, а также технико-тактическая система подготовки и ведения подобного поединка.

Искусство единоборства — совершенная форма, высшее качество единоборческой деятельности, наиболее адекватно и творчески отражающие единоборческие традиции и их целевую установку на формирование (обучение и воспитание) всесторонне развитой личности мастера-единоборца.

Классификация единоборств — выделение направлений и видов единоборческой практики.

Направление единоборств — наиболее крупное объединение видов и стилей, основанное на специфике практикуемого материального субстрата. Выделяют внутреннее направление, адепты которого работают с энергией, энергетическим воздействием, и внешнее, последователи которого используют физическую, мускульную силу.

Систематизация единоборств — теоретическое упорядочивание всей исторической практики, включающее типологизацию, формализацию и классификацию.

Социально-педагогическая система единоборства — социальная, психологическая, методическая, спортивно-педагогическая самоуправляемая система, включающая семь основных взаимосвязанных компонентов:

• спортсмены и тренеры;

• содержание обучения и воспитания в единоборческой спортивной деятельности;

• формы организации указанной деятельности;

• применяемые методы;

• используемые средства;

• цели;

• личностный и социальный результат.

Социальный институт — форма, модель,механизм, результат самоорганизации совместной жизни людей, развившейся в процессе эволюции в глобальную массовую устойчивую общественную организацию, получившую постфактум официальное государственное признание и легитимность (законный характер существования). Социальный институт представляет собой систему социальных ролей и санкций, имеющих статус регламентирующих правил - предписаний типового поведения и социальных отношений для представителей определенной социальной группы.

Спорт — социальный институт, сфера социальных отношений и деятельности, социально-педагогическая система, в основе которых лежит организация и развертывание условно игровых соревновательных схем (видов, моделей) двигательных и интеллектуальных действий, формирующих личность человека (спортсмена) с повышенным потенциалом различных психофизических качеств и способностей.

Спортивные единоборства — конкретные виды единоборств, получившие официальный статус вида спорта, или, в более широком толковании, технико-тактические системы единоборства, адаптированные к сфере физической культуры и спорта либо возникшие уже в ее рамках.

Спортогенез — концепция эволюции единоборческих видов в сфере спорта, подразумевающая три основные фазы-стадии:

• подготовительную;
• основную;
• преобразовательную.

Стиль единоборства — версия, подвид какого-либо вида единоборства.

Типологизация единоборств — выделение основных единоборческих типов (традиций), то есть устойчивых, передаваемых из поколения в поколение, культивируемых определенными социальными слоями и классами общеисторических моделей единоборческой практики.

Управление сферы единоборств — открытое и скрытое целенаправленное воздействие на рассматриваемый объект с целью изменения или поддержания его состояния на трех уровнях:

• государственно-муниципального производственно-экономического и социально-политического регламентирования;
• спортивной учебно-тренировочной и соревновательной деятельности;
• психофизического контроля, коррекции и манипулирования в условиях жизненно важных экстремальных ситуаций.

Физкультурно-спортивная традиция единоборств — одна из четырех наиболее общих и самая современная модель единоборческой практики, ее становление и развитие в мировой истории.

Формализация единоборческой культуры — один из вариантов ее систематизации, отвлекающийся от модельной специфики, от конкретного технико-тактического и иного содержания, но фиксирующий внимание на конкретно-историческом использовании и протекании.

Библиография

Абаев Н. В. (1989). Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. 2-е изд., Новосибирск: Наука. 272 с.

Абаев Н. В. (1990). Чань-буддизм и шаолинь-ская школа у-шу. - Буддизм и культурнопсихологические традиции народов Востока. - Новосибирск: Наука. С. 148—178.

Аристотель. (1984). Сочинения: В 4 т. М.: Мысль. Т. 4. 830 с. [Философия политики, этика, логика.]

Афоризмы старого Китая. (1991). 2-е изд. М.: Наука. 79 с. [Емкое выражение мысли в парадоксальной форме.]

Васильев Л. С. (1990). Проблемы генезиса китайской мысли (формирование основ мировоззрения и менталитета). М. : Наука. 217 с.

Винничук Л. (1988). Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. М.: Высш. шк. 496 с.

Гил Константин. (1991). Искусство таэквондо. Три ступени. Ступень 1. К голубому поясу. М.: Сов. спорт. 176 с. [Учебное пособие.]

Гил Константин. (1991). Искусство таэквондо. Три ступени. Ступень три. От второго дана - к четвертому. М. : Сов. спорт. 192 с.

Гумилев Л. Н. (2006). От Руси до России. Аст. Хранитель. 416 с. [История России с позиций географического детерминизма.]

Дао-дэ цзин. (1956). Сер. Чжуцзы цзичэн. Т. 3. Ч. 1. Пекин, 246 с.

Дао-дэ цзин. (1972). Древнекитайская философия: Собр. текстов. В 2 т. Т. 1. М. 327 с.

Загайнов Р. М. (2005). К проблеме уникальности личности спортсмена-чемпиона// Спортивный психолог. № 1. С. 4—16.

Конфуций. (1998). Уроки мудрости. Сочинения. М.: Эксмо-Пресс. 405 с.

Липатов С. В. (2006). Современный панкра-тион: становление универсального бойца-единоборца. Иваново: Талка. 288 с.

Макиавелли Н. (1982). Избранные сочинения. М.: Художеств, лит. 503 с. [Философско-по-литологические взгляды.]

Мандзяк А. С. (2005). Боевые искусства Европы. Минск: Современное слово. 352 с.

Мо-цзы. (1956). Сер. Чжуцзы - цзичэн. Т. 4. Ч. 1. Пекин. 312 с. [Философия моизма.]

Нестеркин С. П. (1990). Гун-ань в культурнопсихологической традиции чань-буддизма (анализ доктринальных основ). Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. Новосибирск: Наука.С. 22-43. [Парадоксальные задачи и диалоги.]

Овсянников,М. Ф. (1984). История эстетической мысли: Учеб. пособие. 2-е изд. М.: Высш. шк. 336 с.

Передельский А. А. (1992). Поиски духовного и физического совершенства в культурологических учениях древнего и средневекового Китая. Исследовательский центр по проблемам управления качеством подготовки специалистов. М. 139 с.

Передельский А. А. (2008). Философия, педагогика и психогогика единоборств: Учеб. пособие. М.: Физическая культура. 240 с.

Педагогика физической культуры и спорта. Под ред. С .Д. Неверковича. (2006). М.: Физическая культура. 528 с.

Раевский Д. С. (1977). Очерки идеологии ски-фо-сакских племен: (опыт реконструкции скифской мифологии). М.: Наука; Главная редакция восточной литературы. 216 с.

Редер Д. Г., Черкасова Е.А. (1985). История древнего мира: В 2 ч. Ч. 1. Первобытное общество и Древний Восток. 3-е изд. М.: Просвещение. 288 с.

Платонов А. (2002). Магические искусства древней Европы. М. 598 с.

Сараф М. Я. (1996). Спорт в культуре XX века (становление и тенденции развития). Духовность. Спорт. Культура. Выпуск 3. Спорт и искусство: альтернатива - единство - синтез? М.: Российская академия образования. Гум. Центр «СпАрт» РГАФК. С. 25-48. [Философско-исторический анализ.]

Сидихменов В. Я. (1987). Китай: страницы прошлого. М.: Наука. 312 с.

Спортивные игры: Учебник для ин-тов физ-культуры/Под ред. М. С. Козлова. (1952). М.: Физкультура и спорт. 776 с. [Возрастная психофизиология и методика.]

Столяров В. И. (1996). Современный спорт как феномен культуры и пути его интерграции с искусством (теория, методологические подходы, программы). Духовность. Спорт. Культура. Выпуск 3. Спорт и искусство: альтернатива - единство - синтез? М.: Российская академия образования. Гум. Центр «СпАрт» РГАФК. С. 49-178.

Столяров В. И. (2006). Спартианская социально-педагогическая технология оздоровления, рекреации и целостного развития личности: Пособие для специалистов учреждений социальной защиты населения и организаторов досуга детей и молодежи/ Под ред. Е. В. Стопниковой. М.: Центр развития спартианской культуры. 248 с.

Стрингольм А. М. (2002). Походы викингов М.: ACT. 603 с.

Судзуки Д. Т. (1990). Лекции по Дзэн-буддизму. М.: Ассоциация молодых ученых. 112 с.

Сунь-цзы. (2007). Искусство стратегии. Древнекитайские трактаты, ставшие основой целого ряда управленческих теорий. Мид-гард: ЭКС МО. 528 с.

Тайлор Э. Б. (1989). Первобытная культура. М.: Политиздат. 573 с.

Токарев С. А. (1986). Религия в истории народов мира. 4-е изд. М.: Политиздат, 576 с.

Толстых В. И. (1973). Искусство и мораль. М.: Политиздат. 512 с.

Фейербах Л. (1955). Избранные философские произведения: В 2 т. М.: Политиздат. Т. 1, 676 с.

Фейербах Л. (1955). Избранные философские произведения: В 2 т. М.: Политиздат. Т. 2, 942 с. [Антропологическая философско-ре-лигиозная концепция.]

Фролов И. Т. (1989). Введение в философию: Учеб. для вузов: В 2 ч. Ч. 2. М.: Политиздат. 639 с.

Фрэзер Дж. Дж. (1989). Фольклор в Ветхом Завете. 2-е изд. М. : Политиздат. 542 с.

Чаттерджи С. (1955). Введение в индийскую философию. М.: Издательство иностранной литературы. 283 с.

Чжан Чжень-Цзы. (1993). Практика Дзэн. Красноярск. 292 с.

Чжуан-цзы. (1972). Древнекитайская философия: Собр. текстов. Т. 1, М.: Мысль. 375 с.

Barnett С. R. (1978.) The development of wrestling in the United States 1607 - 1865. «The Physical Educator», Volume 35, N 2. [Развитие борьбы в США.]

Billater В., Hoppeler Н. (1992). Muscular basis of strength. Strength and power in Sport. Oxford: Blackwell Scienufic Publications, 39-63. [Мускульная база силы.]

Borbely Attila. (2004). Transformation of the social status of the eastern martial arts in Hungary. Sports Involvement in Changing Europe. Kosiewicz Jerzy, Obodycski Kazimierz (eds.). Rzeszow, 182-196. [Трансформация социального статуса восточных воинских искусств в Венгрии.]

Cynarski Wojciech J., Obodynski Kazimierz. (2004). Ethos of martial arts in the movie at the beginning of the 21st century. Sports Involvement in Changing Europe. Kosiewicz Jerzy, Obodynski Kazimierz (eds.). Rzeszow, 136—152. [Сюжеты воинских искусств в кинопродукции начала 21-го столетия.]

Cynarski Wojciech J., Obodynski Kazimierz. (2004). Theoretical base for martial arts. Research in the humanistic approach. Sports Involvement in Changing Europe. Kosiewicz Jerzy, Obodynski Kazimierz (eds.). Rzeszow, 153—170 [Теоретическая база воинских искусств. Гуманистический исследовательский подход.]

Cynarski Wojciech J., Obodynski Kazimierz. (2004). The influence of practicing various combat sports on increase of aggression or self-control. Sports Involvement in Changing Europe. Kosiewicz Jerzy, Obodynski Kazimierz (eds.). Rzeszow, 171-181. [Влияние практики различных контактных видов спорта на рост агрессии или самоконтроль.] Obodyhski Kazimierz, Cynarski Wojciech J. (2004). Oriental Philosophy of Sport as Interpretation of Martial Arts of the Far East. Kosiewicz Jerzy, Jaczynowski Lech (eds.). Physical activity in integrating Europe. Warszawa, 46-55. [Восточная философия спорта как интерпретация воинских искусств Дальнего Востока.]

Pawlucki Andrzej. (2004). Asianization of physical culture in Poland. A case of imperial expansion or cultural diffusion? Sports Involvement in Changing Europe. Kosiewicz Jerzy, Obodynski Kazimierz (eds.). Rzeszow, 123“ 135. [Азианизация физической культуры в Польше. Случай имперской экспансии или культурной диффузии.]

Rymarczyk Piotr. (2005). From the performance principle to the fitness principle - the human body in the contemporary Western culture. Sport, Culture and Society. J. Kosiewicz (Ed.). Warsaw, 323-327. [От принципа представления к принципу фитнеса - человеческое тело в современной западной культуре.] Sichberg Н. (1983). Force against Force: Configuration of Martial Arts in European and Indonesian Cultures. International Rewiev Sport Sociology, N 2. [Сила против силы. Конфигурация воинских искусств в европейской и индонезийской культурах.]

Tokarski Stanislaw. (2005). Body and cultures. Temporal and spatial aspects of Asian martial arts. Sport, Culture and Society. J. Kosiewicz (Ed.). Warsaw, 328-334. [Тело и культуры. Временные и пространственные аспекты азиатских воинских искусств.]

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Передельский Алексей Анатольевич - доктор педагогических, кандидат философских наук, доцент.

Родился 26 января 1961 г. в Москве. В 1986 г. с отличием закончил философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Работал учителем, тренером, преподавателем, руководителем образовательных и спортивнообразовательных учреждений, начальником Управления по делам молодежи, физической культуре, спорту и туризму городского округа Балашиха Московской обл. В 1991 г. защитил кандидатскую диссертацию по философии на тему «Церковь в политической организации общества». В 2009 г. защитил докторскую диссертацию по педагогике на тему «Становление социально-педагогической системы единоборств и ее развитие в современных условиях».

С 2007 г. работает в Российском государственном университете физической культуры, спорта и туризма в должности заведующего кафедрой философии и социологии.

Является призером и победителем ряда национальных и международных соревнований по тхэквондо ВТФ (Всемирная федерация тхэквондо), обладателем черного пояса III дана по классификации Куккивон.

Занимает посты председателя Центрального Совета межрегиональной общественной организации по физической культуре, образованию и спорту «Объединение «Реванш», исполнительного директора международной общественной организации «Бой без оружия».

Является автором более чем 60 научных публикаций: монографий, учебных пособий, статей, методических материалов. Научные исследования отражены в докладах на международных и всероссийских форумах, научно-практических конференциях, посвящены проблемам философии науки, философии, социологии, истории, психологии физкультурно-спортивной деятельности, управления в сфере спорта, общей теории единоборств как социального института, гуманизма в спорте, спортивной зрелищности и искусства.